Панк-Рок: устная история - [137]

Тони Ди:

Сквоты для этих людей были очень важны. Наш сквот апеллировал к Евросоюзу с просьбой признать нас независимым государством!

Постоянно появлялись новые сквоты. Ты встречался с этими людьми на каждом концерте. Со всей Европы съезжались люди, французы приезжали автостопом с одним фунтом в кармане. Люди расписывали одежду к каждому концерту. Граффити на стенах прославляли Crass и Ants.

Я ходил на Killjoys — они были супер.[250] Я следовал за Lurkers и Generation X. The Psychodelic Furs были нереально популярными. Меня очень разочаровали PiL — я думал, что они станут следующей большой группой. Ранних Banshees не издавали очень долго. То же и с Ants — вы даже не представляете, какой властью они обладали в начале своей карьеры.

NAZI PUNKS FUCK OFF Взаимоотношения панка с ультраправыми

В семидесятые Национальный фронт стал серьезной силой. Ультраправые попытались примазаться к панк-движению, но получили прямой отпор. 30 апреля 1978 года в Виктория Парке состоялся большой концерт «Рок Против Расизма», ставший серьезным заявлением о солидарности. Некоторые панки и скинхеды повелись на риторику ультраправых, но их было меньшинство и антифашистские настроения были очень сильны в пабах, клубах и на концертах панк-групп. Все это было частью пейзажа конца семидесятых — депрессивная жизнь в Англии и реакция на нее. Панк предлагал жесткие решения для жестких проблем. В этих решениях было много политических идей, но далеко не все из них были верными.

Полин Мюррей:

Было время, когда движение скинхедов подняло свою уродливую голову, — у нас было несколько стычек с ними. Они начали устраивать беспорядки на концертах. Если ты кричала на них со сцены, то они потом поджидали тебя после концертов, и тебе приходилось запираться в гримерке.

Гарри Бушелл:

В то время прошла странная волна расизма. Марш Национального фронта по Льюисхэму — такие вот дела происходили.[251]

Мы вышли, чтобы противостоять этому. Я получил кирпичом, брошенным своими же! (Смеется.) Тогда в воздухе витало много политики. Все казалось очень нестабильным.

Фронт набирал силу какое-то время до прихода панка. Все это совпало с волной расизма, прокатившейся по Англии в том году, и «Рок Против Расизма» был реакцией на спич Эрика Клэптона и выходку Дэвида Боуи на вокзале Виктория.[252] Под эгидой «Рок Против Расизма» прошло много концертов панк-групп.

В газете Socialist Worker была статья, в которой говорилось об ультраправых убеждениях панков, и я написал другую статью, где доказывалось обратное.

Билли Брэгг:

Я слушал политические песни Боба Дилана. Я слушал политиков. Но круче всего было, когда Clash, вместо жалких высказываний в интервью, заявили: «Мы устраиваем концерт „Рок Против Расизма“». Я подумал, что это самое крутое, что можно себе представить. Национальный фронт задавил нас, но были группы, готовые высказать свое мнение по этому поводу.

Говорят, что самой политической вещью на их первом альбоме была их версия «Police and Thieves». Какой же она была взрывоопасной! Эта вещь просто снесла мне крышу, не то, что эти гладенькие регги-песенки, что впоследствии делали Police, и, как мне кажется, она позволила нам, белым ребятам, наконец познакомиться с черной культурой, которую мы так обожали, основываясь на любви к регги, — то же самое было и со Stones, и с Beatles, и с Who, которые популяризировали черную музыку в шестидесятых. Они отлично ассимилировали ту силу, что присутствовала в текстах песен. Clash совместили обе эти вещи.

А вершиной всего стал «Рок Против Расизма», выступление против Национального фронта — кроме этого я не сделал в своей жизни ничего, связанного с политикой. До этого я даже никогда не голосовал, но это было первым, что я сделал. Когда я пришел в Виктория Парк, а это опыт, на котором основывается все, что я делаю в музыке, то Clash даже не были в верхней части списка выступающих. Они играли во второй половине дня. Их выступление было очень сильным. После них шел Том Робинсон, и, когда он пел свою ключевую песню «Glad To Be Gay», все чуваки вокруг меня стали целоваться в губы! И тут я понял, что стою прямо под баннером, на котором было написано: «Пойте, если вы рады быть геем». Не буду ничего говорить насчет этого: я был восемнадцатилетним парнишкой из Баркинга, Эссекс, и я никогда не встречал геев. Меня это, конечно, здорово напрягло тогда, но я достаточно быстро понял кое-что очень важное. Моей первой мыслью было: «А чего это геи собрались на антирасистском концерте? Это касается черных». Но монетка упала. Ксенофобы-фашисты всегда выступали против тех, кто другой. Неважно, пол ли это, цвет кожи или позиция. Я пообещал себе, что буду настолько непохожим на них, насколько это возможно, чтобы раздражать их при каждом удобном случае. Это здорово изменило мои взгляды. Я не слышал никаких речей, но именно песня Тома, а не Clash, изменили мое восприятие мира и на то, что может сделать поп-культура. Она не может изменить мир как таковой, но она может изменить твое восприятие мира. Спасибо Clash за то, что я там оказался, спасибо тем геям, что имели достаточно смелости выражать свою сексуальность на поле, полном фанатов Clash, — они дали мне те политические взгляды, которых я придерживаюсь и по сей день.