Паника в ложе "В" - [45]

— Что-то подсказывает мне, сэр, — заметил доктор Фелл, — что лейтенант Спинелли намерен возобновить causerie[99] с «чертовыми актерами». Хотите сопровождать нас?

— Нет, спасибо. Я должен вернуться домой. Конни снимет с меня скальп, если снотворное на нее не подействовало. Если застукаете Усталого Уилли — а мне почему-то кажется, что он где-то поблизости, — объясните ему, что на сей раз мы шутить не будем и он попадет под суд. Пока! — Лафарж снова удалился.

— Ну, пошли, — вздохнул лейтенант Спинелли. — Можете погасить зажигалку, мистер Нокс. А вы, миссис Нокс, можете идти с нами, если боитесь остаться одна. Беседа с актерами — простая формальность.

Но лейтенант оказался не прав.

Процессия, возглавляемая доктором Феллом и лейтенантом Спинелли, замыкаемая Ноксом и держащей его за руку Джуди, двинулась через почти темный зал к железной двери за кулисы. Доктор Фелл немного замешкался, рассеянно что-то бормоча себе под нос голосом, напоминающим ветер в туннеле метро.

— Ханс Вагнер! — повторял он как заклинание. — Ханс Вагнер, Ханс Вагнер, Ханс Вагнер!..

Лейтенант Спинелли открыл дверь. Гуськом — сначала Джуди, за ней Нокс, далее доктор Фелл и лейтенант — они поднялись по ступенькам к коридору с бетонным полом и рядом дверей в уборные на левой стене. В конце коридора бетонная лестница с железными перилами вела к уборным на верхнем этаже. Но прежде чем они добрались до нее, в коридоре разверзся ад.

На бетонный пол приземлился высокий и худощавый молодой человек в темно-сером костюме — Нокс до сих пор видел его только в золотисто-зеленом одеянии графа Париса. Это произошло потому, что его схватили за воротник и спустили с лестницы.

Харри Диливен приземлился на ноги, но поскользнулся и упал. Прежде чем он поднялся и повернулся к лестнице, они увидели в его глазах слезы бешеного гнева.

По лестнице спускался Бэрри Планкетт все еще в голубом с серебром костюме Меркуцио, но без пояса со шпагой и без грима. Остановившись на ступеньках, он стряхнул пыль с рук и посмотрел вниз.

— Слышали, что я сказал? — рявкнул актер-менеджер. — Убирайтесь отсюда и больше не возвращайтесь! Если мы к завтрашнему вечеру не найдем кого-нибудь на роль Париса, то поручим ее швейцару!

— Вы за это ответите, мистер Бэрри Планкетт!

— Вам мало?

— Я не шучу! Я обращусь в актерский профсоюз!

— Если вы это сделаете, я не ограничусь побоями, а воткну вам что-нибудь прямо в сердце!

— Вроде как вы поступили с Марджери Вейн?

Мистер Планкетт принял ораторскую позу:

— Не «вроде как», а просто «как», вы, невежественный, безграмотный олух! Как я поступил с Марджери Вейн!

Лейтенант Спинелли шагнул вперед.

— Не будем придираться к словам, мистер Планкетт, — дружелюбно заговорил он. — Между нами, как вы убили Марджери Вейн?

— Но я ее не убивал!.. Вон! — крикнул Планкетт другому актеру.

Харри Диливен молча удалился.

— Я не утверждаю, что ее убили вы, мистер Планкетт, — продолжал лейтенант, — а просто говорю, что вы могли это сделать. Смотрите сами.

— Ну?

— Бенволио увел вас со сцены, оставил в кулисах и вернулся. Никто не может подтвердить ваше местопребывание в течение следующих двух минут, включая критический момент, когда был произведен выстрел из арбалета. Капулетти использовали для входа и выхода противоположную сторону сцены, откуда появилась и процессия во главе с князем Эскалом. Неужели вы не понимаете, как все это будет выглядеть для присяжных? Вы могли выстрелить, стоя в кулисах, — это соответствовало бы углу попадания стрелы, а стрелок вы, как я слышал, меткий, — проскользнуть через дверь в зал, бросить арбалет на пол, чтобы сбить нас со следа, а потом вернуться под прикрытием темноты.

— Может быть, и мог, но я этого не делал!

— А что вы делали?

— Я уже вам говорил!

— Пожалуйста, скажите еще раз.

— Я прошел в свою уборную. — Планкетт спустился с оставшихся ступенек и указал направление. — А потом в соседнюю уборную, поговорить с Энн Уинфилд. Ее там не оказалось, поэтому… Но я уже все это вам рассказывал, так что убирайтесь к дьяволу!

— Когда вы подумаете как следует, молодой человек, то, несомненно, поймете необходимость сотрудничать со следствием. Вы ведь не желаете себе неприятностей, тем более будучи иностранцем, пользующимся гостеприимством Соединенных Штатов, не так ли? Мы знаем, что вы не стремитесь препятствовать правосудию, что вы добрый католик…

— Кто вам сказал, что я католик? — взвился Бэрри Планкетт. — Да, я родился в Дублине, как и Бернард Шоу, но мой старик все еще служит пастором в пресвитерианской церкви на Меррион-сквер; и я могу отлупить любого папистского ублюдка в этом театре!

Лейтенант тоже вышел из себя:

— Вам представится шанс попробовать, вы, трепливый сукин сын, если будете продолжать в том же духе! Только, скорее всего, отлупят вас самого!

— Что же вас удерживает?

— То, что я стараюсь вести расследование согласно правилам, а не запугивать свидетелей или выбивать из них показания! Мало того что мне не дают покоя окружной прокурор и Фло — теперь и вы туда же! Имейте совесть, в конце концов!

— Ну-у… — промямлил Бэрри Планкетт. — Возможно, я погорячился. Я рос среди католиков — они в Дублине еще попадаются, как вы, вероятно, слышали. Конечно, ребята они невежественные — таскаются в церковь по всяким поводам, которые и к церкви-то отношения не имеют. Но люди они добрейшие — даже мой старик с этим согласится.