Ночь наступала с грохотом и ревом. Дождь хлестал по открытым палубам и стеклам закрытых помещений королевского почтового судна «Иллирия», следующего рейсом в Нью-Йорк и сражающегося с январскими бурями в Атлантике. Тем не менее погода была не самая плохая, а гироскопы обеспечивали лайнеру устойчивость. «Иллирия» — точная копия «Сильвании», за исключением того, что она была приписана к Ливерпульскому, а не Саутгемптонскому порту, — попала в сильный шторм, но едва покачивалась на волнах.
В курительной первого класса, расположенной спереди прогулочной палубы, громко скрипели переборки, украшенные коричневыми щитами с эмблемами различных полков британской армии. Был сонный послеобеденный час. В салоне отдыха, который отделял от курительной вестибюль с лестницей, ведущей к каютам, начинался сеанс игры в бинго под наблюдением помощника судового эконома; за ним должны были последовать не внушающие особого энтузиазма танцы в сопровождении ансамбля Джимми Такого-то.
Курительную с коричневыми кожаными креслами и маленькими столиками с красными крышками тоже нельзя было назвать веселым местечком. Нэт — низкорослый бармен с седыми волосами, морщинистой физиономией и зловещими черными бровями — лениво откинулся на спинку стула за стойкой. Стюард Джорджи подремывал стоя. В этот час выпивка потребовалась только двум пассажирам.
Филип Нокс со стаканом в руке медленно бродил между своим столиком и дверью вестибюля, приспосабливая шаги к движениям корабля и обдумывая миссию, с которой он направлялся в Америку. Этот худощавый, добродушный и довольно видный мужчина был весьма популярным историком. Филипу Ноксу исполнилось пятьдесят четыре года. Но, сохранив стройную фигуру, лишенные седины волосы и чувство юмора, он редко сожалел об ушедшей молодости. Миссия в Америке также не слишком его беспокоила — Нокс полагался на свои обаятельные манеры, приятный голос и красноречие.
В самом большом кресле, пыхтя и усмехаясь, восседал старый друг Нокса, доктор Гидеон Фелл.
Очки с черной лентой, неровно сидящие на переносице, поблескивали на фоне багрового лица. Разбойничьи усы ощетинились, но вполне благодушно. Усмешки сотрясали его многочисленные подбородки, пробегая по складкам жилета. Громоздкий и весьма неопрятно одетый, он расположился в кресле с зажженной сигарой в одной руке и высоким стаканом в другой, напоминая не то Деда Мороза, не то старого короля Коула.[1]
— Хе-хе! — произнес доктор Фелл. — Мне пришло в голову…
— Что-что? — Нокс вздрогнул и удивленно посмотрел в стакан своего компаньона. — Извините, доктор Фелл, но что вы пьете? Вы отказались от английского пива?
Доктор Фелл шумно засопел.
— Напротив, друг мой, — ответил он. — Скажем так: английское пиво отказалось от меня — вернее, от всех нас. — Он поднял свой стакан. — Знаете, американское пиво вполне достойно употребления. В наши вырождающиеся дни, когда в английском эле не больше алкоголя, чем в обычной газировке, поневоле оценишь сорта вроде «Старый Гейдельберг» или «Гордость Милуоки». Trink heil,[2] как гласил саксонский тост! Nunc bibendum est![3]
Нокс, сделав еще один глоток «Гордости Милуоки», поставил стакан на столик.
— Мы установили, — снова заговорил доктор Фелл, — что едем с одной и той же целью: участвовать в зимнем лекционном туре для бюро «Бойлстон», на Пятой авеню, 666. Само бюро, конечно, базируется в Нью-Йорке, но маршрут охватывает значительную территорию Соединенных Штатов. Полагаю, ваш тур рассчитан на десять недель?
— Да, примерно. Я начинаю в Цинциннати 18 января и заканчиваю в Ланкастере, штат Пенсильвания, в последний день марта.
— График не слишком отличается от моего, — заметил доктор Фелл. — Я начинаю мою нечестивую деятельность в Олбени[4] и заканчиваю в месте, именуемом… ладно, не имеет значения. Скажите, сэр, вы впервые отправляетесь так далеко с чтением лекций?
— Официально — да. Но мне нравится путешествовать и знакомиться с людьми. Так что я с нетерпением ожидаю начала тура.
— В таком случае вы, возможно, неплохо проведете время. Но позвольте старому ветерану, который почти ежегодно поддается искушению занять место у кафедры, предупредить о некоторых вещах, которые вас ожидают.
— Ну?
— Несмотря на маршрут, тщательно подготовленный лекционным бюро, вас будут постоянно запихивать в самолет очень рано утром. Пожалуйста, учтите, что в такое время коммерческих рейсов нет, даже при хорошей погоде. Когда погода портится и вам приходится пользоваться поездами или автобусами, у этих видов транспорта появляются столь же скверные привычки. Советую путешествовать с как можно меньшим количеством багажа. Иначе вы рискуете оказаться с тяжелым чемоданом на автобусной остановке, откуда взять такси до отеля не представляется возможным. В феврале, когда вас, вероятно, отправят на Средний Запад, снежная буря парализует любой город, где вы должны выступать. Учитывая нелетную погоду и опоздание всех поездов из Чикаго на шесть—десять часов, вы будете возвращаться в Нью-Йорк, если вообще сможете туда добраться, около четырех часов ночи. Но я не стану терзать вас далее, так как вы, кажется, не верите ни единому моему слову.
