Пани колдунья - [17]

Дети у Жемчужниковых выдались как на подбор: два сына, высокие, стройные, ловкие, и две дочери-красавицы. Отношение к деторождению у супругов Жемчужниковых тоже было нетрадиционным. Дарья Петровна по согласованию с мужем не пустила дело на самотек, а родила четверых, да, как она сама говорила, мешок и завязала.

Оказался в ее женском арсенале некий не то греческий, не то египетский секрет, благодаря которому женщины из рода Голиковых рожали, когда хотели. И сколько хотели. Оттого Дарья Петровна в свои сорок восемь лет имела внешность моложавую, а фигуру, по выражению любящего мужа, как у девушки.

Жизнь в семье без напряжения, в атмосфере дружеского веселья и шутки сделала дом Жемчужниковых желанным для многих петербуржцев, жаждущих отдохнуть душой от суетности повседневного бытия.

Гостей развлекали не только настольными, но и спортивными играми, которым можно было предаваться в любое время года — по просьбе старшего сына Валерьян Ипполитович соорудил в пристройке к дому огромных размеров гимнастический зал, где и хозяева, и гости могли играть почти в любую, известную в России, спортивную игру.

Братья Жемчужниковы оба были хорошими спортсменами, но Петр, несомненно, выдался человеком незаурядным. Наездник он был на зависть. Стрелок отменный. Фехтовальщик — от бога.

Кстати, для обучения фехтованию отец пригласил к сыновьям настоящего француза, бретера и авантюриста в молодые годы и вполне успокоившегося к зрелости.

— Пьер — талант, — с восхищением говорил он Валерьяну, — таких я видел — по пальцам считать…

— Перечесть, — улыбнувшись, поправил тот.

— Мало кого и перечесть, и считать, — с юмором вывернулся находчивый француз. — Алекс — славный мальчик, старательный, но до брата не дотягивается…

Словом, Петр Жемчужников котировался в Петербурге как завидный жених. А Валерьяна Жемчужникова никто не осмеливался называть выскочкой, нуворишем, но ежели кто при его имени и кривил губы, то вслух старался своего пренебрежения не выказывать. Этот сибирский медведь может во гневе и заломать. Сам, конечно, не станет руки марать, а найдет какого-никакого бродягу с большой дороги…

Таким манером недоброхоты и оправдывали свой страх перед Валерьяном, хотя никто не знал и слыхом не слыхивал, чтобы за ним этакое водилось. Наверняка только знали, что Жемчужников-старший в молодости заведовал пушной факторией. Весь российский Север проехал. На мехах и разбогател, скупая их у аборигенов за плату ничтожную.

Поминали лишь однажды высказанные им в запале слова, что, захоти он, с потрохами купит весь Петербург, лживый и ленивый…

Вот какого родителя сын влюбился в княжну Лизоньку Астахову. И в тот момент, как горничная вышеупомянутой девицы спешила с поручением к дому Жемчужниковых, старший сын беседовал с отцом в его кабинете.

— Такое дело, отец, — басил Петр, — похоже, я себе невесту присмотрел.

— Что-то мнешься ты, Петруша, слова подбираешь… — Валерьян поднял голову от бумаг, которыми исправно занимался после завтрака, перед тем как ехать на свои мебельные фабрики и лесопильни. — Видать, невеста у тебя из бедных. А то и бесприданница… Угадал я?

— Лучше б бесприданница, — вздохнул Петр, — люблю я ее больше жизни, а и не хотелось бы матушке удар наносить. Узнает, расстроится небось…

— Интересно, чем же это ты маменьку свою пугать собираешься? — качнул головой Жемчужников-старший. — Кажись, меня уж на что трудно удивить, и то я заинтригован… Ежели не бесприданница, то, стало быть, парвеню?[11] Помнится, меня кто-то пытался так называть, так я ему сии слова в глотку и запихнул… Прости, сын, это я отвлекся. Неужто опять не угадал?

Петр вздохнул и печально покачал головой.

— Да в кого ж ты влюбился?! — изумился отец.

— В ведьму! — выпалил молодой человек. — Только так Петербург о ней и говорит… А происхождением ее можно бы только гордиться, самое что ни на есть аристократическое, благородное, как у нашей мамы…

— Вот оно что! — Валерьян Жемчужников поднялся и вышел из-за стола. — Думаю, ерунда сие — ведьмы, колдуны… Я полсвета объездил, а ничего этакого не встречал. То есть среди тунгусов попадались шаманы, которые разные фокусы выделывали, дак фокус — он фокус и есть… Могу сказать, что сам я сроду не боялся ни леших, ни чертей, с нами, в вере крепкими, крестная сила, на нее, сынок, опирайся!

Он захохотал и с размаху хлопнул сына по плечу так, что тот покачнулся. Этакий медведище!

— Соперники твои небось хвосты поджали: а ну как и вправду ведьма? Поэтому для тебя теперь самое время. Пользуйся, иди напролом. Девицы-аристократки смелых любят. Им, видишь ли, князьки да графчики субтильные обрыдли. Им, как и всякой нормальной женщине, хочется в будущем муже крепкое плечо чувствовать… А что она говорит: да, нет?

— Ни да ни нет, — честно признался Петр.

— Вот видишь, — обрадовался за сына Валерьян. — Да им, девицам, так, с ходу, «да» говорить не принято. А то, что «нет» не говорит, поверь, хороший знак.

Раздумывает. Ежели бы ты ей не по сердцу был, отказала бы не раздумывая.

— Ты меня утешил, — буркнул Петр, и тут раздался робкий стук в дверь.

— Кто там? — строго гаркнул старший Жемчужников.