Памятник и праздник: этнография Дня Победы - [14]
«Редко, конечно, но приходим и в другие дни. Мне кажется, нельзя отделять 9 мая и другие дни… Потому что в любой день, когда приходишь, испытываешь гордость. Огромное говорю спасибо тем, кто отстоял свободу. Это очень торжественно, и я думаю, что каждый, кто прикладывал руку к организации этого места, делал это с огромной любовью, и они хотели показать свою благодарность ветеранам» (женщина, 50–55 лет).
«Ну, конечно, “Ника” — символ победы, естественно, [она] нравится» (мужчина, представившийся ветераном внутренних войск, 60–65 лет).
Впрочем, были респонденты, которые или вовсе не замечали памятники (отец, стоявший с сыном в очереди в музей, на вопрос, какие памятники они видели, сообщил: «Ну, нам памятники особо не попадались, так, ходили просто, гуляли по парку. Они просто не попадались»; женщина (30 лет, с дочерью) сказала: «Мы до памятников не дошли, устали очень», или отрицали связь памятника с событием: «Он не связан с 9 мая вообще» (мужчина, 20–22 лет).
Между «Никой» и входом в музей расположен Вечный огонь. На время празднования Дня Победы возле Вечного огня был организован торжественный караул из учеников военных училищ. Раз в 15 минут свободная для передвижений площадь перед Вечным огнем превращалась в зону официальной церемонии: мужчины в военной форме просили публику выстроиться в каре, по периметру которого происходило движение почетного караула и его смены. Ритуал длился несколько минут, после чего площадь снова становилась свободной для передвижения. К Вечному огню то и дело возлагали цветы и фотографировались (как на фоне Вечного огня, так и — чаще — в момент возложения цветов). Те, кто не успевал сделать это до смены почетного караула, ожидали, стоя в каре, после чего шли к Вечному огню. На ступеньках музея находилось много людей — это одно из редких мест, где можно было постоять или посидеть в тени. Женщина 30–35 лет, живущая неподалеку, приехала на Поклонную гору впервые, потому что «дети выросли достаточно, чтобы им можно было рассказать о войне». Ее главная цель — музей и выставка военной техники. По поводу Вечного огня она цитирует нам то, что говорит своим детям: «Пока он горит, мы помним».
Трансляция опыта детям оказывается важной мотивацией посещения Поклонной горы и для респондентки, встреченной возле памятника «Трагедия народов». Она стоит внутри полукруга, образованного бронзовыми фигурами, и рассказывает сыну и дочери о том, как много людей погибло во время Великой Отечественной войны:
«Я стараюсь привить детям к нашей истории любовь. Таким образом, потому что это очень важно… У меня двое детей, они разного возраста, и сейчас, когда моему мальчику шесть лет исполнилось, это уже более ему интересно, он более осознает понятие какого-то великого праздника, подвига».
Изначальная функция памятника «Трагедия народов» формулировалась как увековечивание памяти жертв фашистского геноцида, а стилистическое решение отсылало к мировой традиции памятников жертвам Холокоста (например, памятнику убитым евреям «Яма» в Минске). Последующее расширение интерпретации привело к потере очевидного и общего для посетителей парка смысла. Теперь это памятник не жертвам конкретного исторического события, а в целом страшной насильственной смерти. Борис Дубин отмечает:
«Холокост вообще не относится для россиян к наиболее значительным или чудовищным событиям ХХ века, и понятно почему: он государственно не признан, не институционализирован и не зафиксирован официально — например, в общедоступных учебниках истории»[12].
Так, респондентка с детьми, вторя официальной линии на умолчание национального характера геноцида, специально подчеркивает, что ее дед был этническим украинцем, и рассказывает нам семейную легенду:
«Я могу пересказать одну из его страшнейших историй. Не могу вспомнить конкретно, какой это был концлагерь. Когда он уже был готов к сжиганию, он стоял в очереди в топку, и его спас мальчик маленький. Он посмотрел ему в глаза и показал рукой, что можно спрятаться между дверью этой топки и какой-то просто там… углубление. Спрячься и передай всем, чтобы сражались и победили. Вот. Таким образом мой дед остался жив, а этот ребенок погиб, сгорел в этой печке… Нет, он не был евреем, он с Украины. Просто он так попал. Мне кажется не только евреев, это касалось всех. И женщин, и мужчин. Проводились опыты — я вот детям своим рассказывала, что та Германия, которая была в тот момент, проводила опыты на людях — просто немножко из истории, читала. Все лекарственные препараты… Из детей, я знаю, брали кровь для нужд своих, потом… волосы женщин шли на всякие парики, на изготовление подушек».
В конфликте между праздничностью и трагическим значением памятника респондентка принимает сторону трагизма и подчеркивает воспитательное значение мемориала:
«Это День победы. Я говорила детям, когда мы сюда ехали, что это не увеселительное мероприятие, это мероприятие нашей истории, поэтому никаких батутов, там, развлекательных паровозиков не будет. Но вот очень хочет сувенир в виде пилотки, мы вот пытаемся ее найти, я так понимаю, она где-то там далеко продается… Тяжелое такое для него понятие, когда не развлекательное. Все-таки у нас дети не особо приучены, когда более… познавательный вариант… А мне, как матери, хотелось бы, чтобы мои дети понимали, что причинение горя другим — это очень нехорошо. Чтобы они почувствовали, что наш народ это уже на себе перенес, чтобы у них не было желания нанести какого-либо вреда другим. Нужно жить в мире всем, со всеми, мы всем рады, только когда они приходят к нам всем с миром, ни в коем случае не с войной. Мне бы хотелось, чтобы мои дети это понимали, чтобы не было никаких расовых предрассудков, никто не говорил — ты белый, я черный».
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?