Памятник и праздник: этнография Дня Победы - [15]
Молодые женщины неподалеку от монумента жертвам геноцида рассказывают, как они были поражены, когда в первый раз увидели композицию. После чего интерпретируют изображение так:
«Мне кажется, скульптор ясно изложил всю трагедию народов, их количество. И этот уходящий поезд, ботиночек — это тоже… Про какой народ здесь говорится? Судя по надписям, про весь советский народ…»
По другую сторону памятника «Трагедия народов» с изображением вещей, игрушек и обуви убитых в концлагерях людей играют молодые люди и родители с детьми: они в шутку «примеряют» бронзовые ботинки и позируют возле игрушечного паровозика. О том, почему эти вещи являются частью скульптурной композиции, они не знают. Молодая девушка позирует для фотографии: она кокетливо прислонилась к фигуре ребенка, ждущего, по задумке скульптора, своей очереди в газовую печь.
Большая часть родителей у памятника «Трагедия народов» никак не взаимодействуют со скульптурным изображением и запрещают детям трогать скульптуры — одергивают их, когда те залезают на покатый гранитный бортик, чтобы съехать с него, как с горки. Проблема выбора между двумя стратегиями в отношении памятника — сакральной и интерактивной — осталась нерешенной, что особенно хорошо видно на примере памятников на Поклонной горе. Всем детям позволено забираться на военную технику в музее под открытым небом, только некоторым разрешено трогать памятник «Трагедия народов», а в некоторых случаях запрещено трогать объекты, не обладающие исторической ценностью и никакого отношения к художественному осмыслению Великой Отечественной войны не имеющие. Так, на площади перед музеем находится подиум в виде красной пятиконечной звезды. Эта временная конструкция была возведена и использовалась на праздничных мероприятиях для школьников 8 мая. В День Победы на подиум-звезду взобрались маленькие дети в окружении своих родителей, но проходящие мимо молодые люди в военной форме с красными повязками дружинников сделали им замечание и потребовали увести детей от «мемориального» объекта.
Параллельно с этим развиваются уже традиционные для постсоветской культуры карнавальные формы празднования Дня Победы: к главному входу на Поклонную гору, а также к Аллее памяти свезены старые и новые автомобили, возле которых можно фотографироваться, тут же группируются «аниматоры» в военной форме, в качестве пункта общественного питания работает полевая кухня.
Фигуру ветерана — главного действующего лица в праздновании Дня Победы — подробно анализировал Борис Дубин, сравнивая ее с западноевропейской фигурой «свидетеля»:
«Опираясь на фигуру ветерана, власть производит еще одну важную смысловую переакцентировку, а именно: отсылка к молодости воевавших обеспечивает символическую интеграцию их жизни как осмысленного целого, оцененного и вознагражденного “потомками”»[13].
В отличие от свидетельства, принципиально неполного и косвенного, с трудом поддающегося ритуализации и работающего только «здесь и сейчас», речь ветерана воспроизводима и тиражируема, может быть легко ритуализована и гораздо лучше служит идеологическим задачам. В текущей ситуации, когда поколение ветеранов практически исчезло из активной жизни, к этой ритуализированности добавляется новый фактор: принципиальная неготовность публики различать настоящих и «ряженых» ветеранов, хотя еще пять лет назад эта тема была очень актуальной во время празднования Дня Победы.
Основная ритуальная деятельность посетителей Поклонной горы на День Победы — фотографирование на фоне памятников, праздничных баннеров, фонтанов. Ветераны играют особую роль в этом процессе — уже установившаяся традиция поздравлять ветеранов и фотографироваться (или сфотографировать ребенка) рядом с ними на Поклонной обретает свою пространственную функцию. По маршруту следования публики от центрального входа к музею и дальше, в сторону Минской улицы, ветераны, словно жители этнической деревни, рассредоточиваются на определенном расстоянии друг от друга — таким образом, что маршрут обретает ритм и ритуальное значение: родители с детьми находятся в процессе поисков ветеранов, проходя от одного к другому, раздавая цветы и «собирая» фотографии. Тем же фотографическим маршрутом двигаются и иностранные туристы.
Одни ветераны пришли вместе со своими родственниками (нам часто встречалась семья из отца, сына и деда, причем внешний вид последнего, в пиджаке и с медалями, не оставлял сомнений в его роли на этом празднике). Для других это единственный день в году, когда они получают максимум внимания от незнакомых людей. Так, например, встреченный нами респондент с медалями и георгиевской лентой приходит на Поклонную каждый год. Словно отвечая на незаданный вопрос, он начинает разговор с того, что является ветераном войны, но не ее участником, поскольку во время войны был еще ребенком: «Я ветеран войны, но не участник. Я труженик тыла… Пухли с голода, все на фронт!» После чего переходит к речи, которую можно охарактеризовать как дискурс ветерана — транслятора специального исторического знания:
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?