Память - [6]
Тёмно-коричневая обложка скрывает за собой огромное количество картинок. Я облегчено вздыхаю и начинаю листать переплёт.
Я вижу серый размытый фон, а на нём грязно-жёлтые, розовые, бледно-зелёные, голубые круги разных размеров, и один совсем большой круг по центру рисунка, только он не грязный, не бледный и не размытый, он яркий, чёрный, плоский, но в тоже время глубокий, идеальный, как прозрачный шар, внутри которого лежит плоскость, а на ней леса, поля и горы. Где-то там же бегают и животные, ходят люди, хотя их и нет на рисунке.
А вот иллюстрации и самими животными.
Два тюленя греются на солнышке после вкусного обеда. Один из них спит на плече у другого. На земле разбросаны останки рыб, клешни крабов, ракушки. На льдине алая лужа крови, белые медведи и тюлень с размозжённой об лёд головой.
Лютый мороз.
Три косули пристроились к деревенскому стожку в поле. Ноги у них худющие-худющие, непонятно, как они вообще умудряются устоять. В поле гуляет ветер, вот-вот подхватит умирающих от голода косуль и умчит к себе в оранжевое небо. Там слоны на худющих ногах на холсте Сальвадора Дали.
На холсте Юпитера бабочки, радуга, Меркурий и Добродетель — Святая Вероника с изображением Иисуса, вышитом на платке рукой Эль Греко.
В книге много портретов.
На одном нарисован воин из прошлого. На нём надет восточный халат поверх кольчуги. Одну саблю он держит в руке, другую за пазухой. На голове размоталась чалма, так что один край её повис на плече, из-под неё выглядывают чёрные волосы, которых очень много и на самом лице, борода у него густая и длинная, глаза и улыбка, как близнецы-братья, похожи друг на друга, они что-то скрывают и оттого так рады, наверное.
На другом портрете — воин из нашего времени. Это советский солдат с медалью на гимнастёрке. Он сидит в купе поезда. Одна его рука сжата в кулак, больше похожей на камень, а не на человеческую плоть, стрижка короткая, есть и усы. Улыбки вот нет и глаз.
Оба портрета идут под названием «Афганец».
— Ух, ты, — вздрагиваю я, открыв следующую страницу.
Настоящий бой, «Оборона Одессы», огонь вырывается из башенных орудий корабля.
— А вы, что же, не воюете? — мысленно обращаюсь я к двум матросам, тянущим канат, на следующей картинке, — и лица, главное, такие довольные, сразу видно, работа у вас ладится.
— Да, чего тут только нет, — думаю я, всё быстрее и быстрее перелистывая страницы.
Вот женщины Дакоты, играющие в мяч, пряхи, ткущие роскошные наряды для герцогинь, русалки на болоте, крестьянки на Волге, рабыни в гареме.
Христос в окружении толпы, учитель в окружении учеников, урок анатомии, на столе лежит мёртвое тело, преподаватель водит указкой вдоль кости, торчащей из разрезанной руки.
На следующем рисунке — скелеты, поливают из леек сады смерти.
«Весна 1954».
— Не так-то давно это было, — думаю я, вспоминая про календарь.
А на картине — деревенская баня, ведро с водой, таз, голая розовощёкая баба, её дочь, укутанная в шаль, лавка, калоши, пар, снег.
Сталин в Первой Конной Армии, Святой Иероним между двумя повешенными, Наполеон на острове Святой Елены, Пётр Первый на смертном ложе, Иван Грозный у гроба убитого им сына.
Священник, свеча, лист бумаги, Достоевский, жена художника Сальвадора Роса.
«Красивая женщина», — думаю я, вспоминая о Таисии Ивановне. «А что если бы она была моя мама, — приходит ко мне мысль, — а я был бы ещё совсем маленьким, в том возрасте, когда детей ещё только возят в колясках. Вот здорово бы было. Она брала бы меня везде с собой, и я бы никогда не становился взрослым. Мы ходили бы с ней в баню, она бы мыла меня в большом тазу из нержавейки, а потом укутывала в махровое полотенце».
Я вспоминаю сейчас, как же прекрасно выглядела та машина, которую мои родители обещали мне подарить на день рождения.
Такой дизайн не часто встретишь даже среди настоящих, взрослых автомобилей, ездящих по улицам нашего города — современный кузов красного цвета, прямоугольные фары, кожаное сиденье, серебристый руль.
Мы заходим с родителями в отдел игрушек магазина ЦУМ, чтобы осуществить покупку, но той машины там уже нет, а на её месте стоит другая, зелёная, старинной овальной формы — фары круглые, кресло деревянное, а руль вообще пластмассовый. Как же мне тогда стало обидно, и я расплакался.
— Ну, что ты так расстраиваешься? Какая, в конце концов, разница? — говорит мне отец, — Ездит же, вот и педали есть, залезай внутрь, попробуй прокатиться.
— Не хочу, — отвечаю я сквозь слёзы.
— Ну, давай тогда, что-нибудь другое посмотрим, вон, сколько тут всего, — пытается подбодрить меня и мама.
— Ничего не хочу, — говорю я и реву пуще прежнего.
Родители подводят меня к прилавкам с товарами, тыкая пальцами в наборы с фломастерами, в настольные игры, в зоопарк с деревянными животными, в армию с оловянными солдатиками.
— Купить? — повторяют они снова и снова. Я их даже не слушаю, не отвечаю.
О невозможности меня успокоить первым догадывается отец. Он подходит к кассе и покупает мне зоопарк с деревянными животными, и это как раз в тот момент, когда я в душе уже согласился, чтобы мне купили тот другой автомобиль, зелёный, с круглыми фарами.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.