Память - [3]

Шрифт
Интервал

— Минус пятнадцать, — думаю я. Трусы красные.

— Папа, а что значит — один, девять, восемь, шесть, год?

— Что? А! Это год сейчас такой — одна тысяча девятьсот восемьдесят шестой.

— Одна тысяча? Это же очень много?

— Да, сын. А где ты видел такую надпись?

— На фотографии, на стене в коридоре, где кремль нарисован. А почему там цифры есть чёрные и красные?

— Это календарь. Цифрами обозначаются дни. Чёрные цифры — обычные дни, будни. Сегодня вот, например, какой день? — задал он вопрос и сам же на него ответил. — Третье Декабря! Цифра три в Декабре — чёрная. Праздничные же дни выделяются красными цифрами. Какие праздники ты знаешь?

— Новый Год.

— А когда у нас Новый Год?

— Первого Января.

— Правильно. Так вот, цифра один в Январе — красная, потому что это праздничный день. Ну? Понял?

— Да. А что такое календарь?

— Календарь это и есть все эти цифры, которые обозначают дни. Люди смотрят на него и узнают, какой сегодня день, месяц или число.

— Число?

— Ну, да. Третье Декабря или первое Января? А может быть восьмое Марта? А день, какой? Пятница? Суббота? Воскресенье?

— Понедельник.

— Правильно! Умница! Вот видишь, какой ты у меня молодец. Ну, а теперь будем фотографироваться?

— Да! — весело вскрикиваю я, забывая напрочь, обо всех этих числах, красных и чёрных днях.


Санки останавливаются ровно там, где кончается снег. Отец ссаживает меня и ставит на тёплую рыхлую землю.

— Видишь этот незакрытый канализационный люк? Я хочу сфотографировать тебя рядом с ним.

— Вижу уж, только вот зачем здесь фотографироваться? — думаю я, наблюдая за клубнями пара, вырывающимися из уличного колодца наружу.

— Встань-ка вот тут, — говорит мне отец.

Он держит меня за плечо и как будто бы даже пытается качнуть, точно я предмет, и проверяют устойчивость моего положения.

— Вот так. А теперь я отойду немного, чтобы сделать снимок, а ты ни шагу с этого места! Понял? — спрашивает он, но почему-то серьёзным тоном.

Такое происходит впервые. Обычно, когда мы фотографируемся, он весел.

— Ага, — произносит отец, не дождавшись ответа. Теперь он смотрит на меня через объектив фотокамеры.

— Попробуй, чуть-чуть нагнуться в сторону люка. Только очень-очень осторожно, медленно! Вот так. А теперь посмотри внутрь. Ага. Замечательно.

Разглядеть мне удаётся не многое — лестница на бетонной стене, ржавые вентиля и трубы, на дне колодца вижу лужу.

— Ой, папа, здесь котёнок.

— Что? Какой котёнок? Стой! Не подходи к люку! Ты что не слышал, что я тебе говорил.

— А я и не подхожу, вот смотри, котёнок чёрного цвета, он плачет — говорю я, подбежавшему ко мне отцу.

— Нет, он не плачет, кошки так разговаривают, он говорит тебе Привет! Ну, давай, поздоровайся и ты же с ним.

— Привет, как дела? — кричу я котёнку, а тот продолжает лишь мяукать в ответ.

— Он отвечает тебе, что у него всё хорошо, ему там тепло, у него там дом, смотри, как щурится от удовольствия, — нашёлся тут же отец.

— А ты, что же, понимаешь его?

— Да, конечно. Вот будешь взрослым, и ты научишься понимать их язык. Хочешь быть взрослым?

— Да! — вскрикиваю я с возвратившейся ко мне весёлостью.

— Ну, тогда, давай уже фотографироваться. Раздаётся щелчок фотообъектива.

В колодце капает вода.


Металлический забор детского сада весь в дырках, как решето. Как-то отец сказал маме, по большому секрету, что дырки эти остаются на листе метала после выпиливания каких-то деталей для снарядов, а делают такие заборы у нас на пороховом заводе. Отец может это знать, он работает архитектором в проектном институте, относящемся к оборонной промышленности страны.

Забор выкрашен в зелёный цвет.

— Пап, а у нас в детском саду один мальчик есть, который ходит в военной фуражке и называет себя маршалом. Это, правда, что главнее уже никого не бывает?

— Ну почему же не бывает? Ты ему скажи, что ты генералиссимус — вот этот-то уж точно самый главный.

— Генералиссимус? — переспрашиваю я, дивясь незнакомому мне слову. Уж больно звучит оно как-то смешно и нелепо, не по-русски.

— Да! Их не так-то и много было за всю историю, но звание такое есть, — произносит отец чуть ли не гордо.

В помещении раздевалки детского сада «Журавлик» нас встречает Таисия Ивановна — моя воспитательница.

— Здравствуйте, а вы сегодня немного запаздываете, у нас уже и занятия по аппликации начались, — обращается она к отцу, который уже успел снять с меня шапку и шарф.

— Доброе утро. Ну, надеюсь, мы не многое пропустили? — берёт он шуточный тон, но в тоже время всем своим видом даёт понять, что осознаёт, что опоздали, извиняется.

Отец расстёгивает на мне пальто, он торопится, одна из пуговиц падает на пол.

— Не волнуйтесь вы так, вы совсем даже ничего не пропустили, я ещё и задание не успела дать. Давайте я вам лучше помогу, — говорит, Таисия Ивановна и помогает снять с меня валенки.

— А почему это мы такие серьёзные? — обращается воспитательница уже ко мне.

Тут она надувает свои щёки и хмурит брови, пытаясь в шутку изобразить всю серьёзность пухленького детского личика. Она передразнивает меня, понимаю я по её глазам. Они зелёного цвета. Волосы рыжие. Голос хриплый и тихий. У неё красивое белое лицо, хотя она уже не молода, ей около сорока, но так часто бывает — человек всегда красивый, если он любит кого-то, Таисия Ивановна любит нас — детей. Она подносит свою руку к моей голове и разом взъерошивает на ней все волосы. Кожа на руке приятно холодная.


Рекомендуем почитать
Чёрный аист

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.