Память сердца - [37]
– Вы нас отправили – на неделю?! Мы выполнили план за один день. Уложились!.. Дети, вы же знаете, дети!.. Каждый из них вез домой дрова, хотел обрадовать домашних. И учтите – все это без ущерба колхозу и больнице! А вы их ободрали!..
Таких моментов, когда в тебе просыпается самосознание и достоинство, когда смело, с гордостью, как состоявшийся взрослый человек, можешь «резать правду-матку», в жизни выпадает не так уж много. И, вероятно, поэтому они отчетливо врезаются в память.
Председатель не ожидал. Вызвал бригадира и при всех выговорил ему, да так, что бригадир в момент протрезвел. Вспотел аж!
– Запряги лошадей, дармоед ты эдакий, загрузи дровами!.. Сам загрузи! Отвези все вот этим – героям! И родителям спасибо скажи за них! – Указательным пальцем жестко постучал по краю стола: – Сегодня же!.. – И крикнул вслед: – И извинись перед ребятами!..
Под гул упреков женщин и стариков бригадир вылетел из правления как ошпаренный! А председатель повернулся к малышне:
– Молодцы, ребята, милые мои помощнички! Идите домой, обрадуйте родителей! А дрова ваши бригадир, сукин сын, сам привезет вам! Не волнуйтесь! Он, шалопай, решил дровами за ваш счет запастись!.. Дядь Зинюр, – форсируя голос, обратился он к конюху, – если кто из этих ребят подойдет к тебе за лошадью – в лес ли, на базар или там… В первую очередь им! От моего имени! Понял?!. Смотри! Они заслужили. Это приказ…
Некоторые из детей, утерев заплаканные глаза, все же сумели сказать председателю спасибо. И, успокоенные, подталкивая друг друга, шаля, разошлись.
На другой день сходил я в правление. Дров ребячьих там не было: всем отвезли – до сучка.
После такого отношения руководства ребята на любую работу пойдут, никакого отказа от них председатель колхоза – дядя Ибрагим, по прозвищу «Пузырь», – не услышит.
Я даже как-то и не поинтересовался, почему у него такое прозвище. Но сейчас, вспомнив, сопоставляя многое в памяти, думаю, прозвище ему дали за горячность. Иногда он, как говорили, буквально «вскипал и взрывался». Ну, точно Пузырь – дородный, пухлощекий. Кричит, ругается – вот-вот лопнет!.. Был он человек добрый, но вспыльчивый, не переносил несправедливости. А остывал быстро. И смущался собственной гневливости как человек чистый и совестливый… А чтобы скрыть свою конфузливость, тут же переходил к чему-нибудь смешному, «запузыривал» какую-нибудь шутку или байку… Веселье заражало всех! Буквально… И когда, подхваченные его бесшабашным юмором, все начинали покатываться со смеху, он вдруг ошарашивал кого-нибудь самым деловым тоном:
– А ты почему не смеешься?! – и тут же переходил на серьез: – Ну, хватит! Посмеялись и будет. Перейдем к делу. Бригадир, давай быстро с нарядами разбираться… И по домам. Всех давно заждались дома-то…
– А то!.. – подхватывал кто-то…
Мне как-то пришлось увидеть конец такого собрания. Из избы вышли двое, закурили… Появился третий. Обменялись репликами. Попрощались. И поспешили в разные стороны… И вдруг двери правления с шумом распахнулись. Изба, будто своими мощными легкими, выдохнула толпу взопревших людей… В распахнутых телогрейках и полушубках, дошедшие до одурения, в клубах тяжелого смрадного пара (представляете, сколько самосадного чада прокачали через себя полсотни мужиков за полтора часа в тридцатиметровой избе!) они шли многоголосой разбухающей толпой… А грубый табачный перегар расползался на свежем воздухе, отравляя все вокруг.
Потом вышел председатель, сказал несколько слов сторожу. И зашагал к себе… домой, конечно.
Сторож запер огромный амбарный замок на дверях правления и, простудно прокашлявшись, медленно поплелся проверять конюшни, коровники, овчарни, склады – свои владения. Десятый час. А утром, в шесть, народ соберется опять.
Родной мой, милый папа
В эвакуации, в деревне, я был невольно привязан к колхозу: в лес, за дровами, лошадь нужна – стало быть, просишь у председателя; то набиваешься сам отвезти зерно в район (мало ли что можно прикупить в магазине районном, а заодно и привезти). То едешь за горючим куда-то и, конечно, используя оказию, прихватываешь по случаю что-нибудь из провизии для семьи… Опять же трудовые повинности. Словом, не мог я постоянно быть при отце, помогать ему – семью кормить. А было ему уже далеко за шестьдесят, и продолжал он ходить по селам один. Иногда я мог быть с ним. Иногда…
Нагрузит в свой вещмешок пуд муки и соли столько же. И мне пудик. Больше не грузил: «Молодой еще, надорвешься»! Тащит, согнувшись!.. Как он справлялся? Не представляю! Бывало, идешь с ним от села к селу, от одного к другому… Откуда только силы брались?! Не у меня – у него! Роста он был небольшого, сухопарый. Так и вижу: бредет мой старик впереди меня на пределе возможностей человеческих, спотыкается, задыхается, наверное, как я сейчас. А светит ему и придает сил только одна звезда – любовь к чадам своим и долг мужа и отца, долг кормильца. И так в любую погоду! За эти тяжелые военные годы сколько раз он был обморожен, иссечен лютыми метелями, вымочен насквозь безжалостными осенними дождями. Сколько раз падал в изнеможении в сугроб. Отдохнув чуть, снова поднимался:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».