Память [Новеллы] - [14]

— Представляете… Расстояние в восемь веков, тревожных, напряженных… А потом солнце… Много-много света… Как здесь…

Он задумался.

— Потом на экране появятся новые герои. Чуть старше… Они ищут в пустыне воду… Вам не доводилось там бывать? Рядом с колодцами вырастают рощи финиковых пальм. Я снимал уже… В поисках воды нам очень помогают советские специалисты…

Малек заметил, что режиссер поднимается, и поспешил закончить:

— Планы большие…

— Мы будем ждать ваш фильм…

Раздался резкий хлопок в ладоши.

— Танец называется «Всадники», — сообщил Малек. — Он совсем не воинственный…

Под бурную восточную музыку мчались всадники, сопровождая своего друга в соседнюю деревню в гости к невесте.

Понятное беспокойство

Несколько советских хлопкоробов стоят и с удивлением рассматривают «ватное» дерево. Плоды — продолговатые коробочки — почти уже созрели. Молодой африканец, понимая любопытство гостей, приподнимает плод, потом трясет за край своей вылинявшей рубашки: вот что дает дерево!

Председатель колхоза «Ленин юли» Букинского района Ташкентской области Ислам Борходжаев просит показать, как потом обрабатывается темно-сероватое волокно.

Они, гости и хозяева, сейчас обходятся без переводчика. Юноша смотрит на пальцы хлопкоробов, перебирающих волокно, и приглашает гостей к дому. Там, в тесной комнатушке, на земляном полу стоит ткацкий станок. Пожалуй, это название будет громким для столь примитивного орудия труда. Оно наследство прошлого. Вот такие «станки» и получила молодая республика Занзибар в январе 1964 года, когда был свергнут султан, изгнаны ставленники колонизаторов. Народ объединился в кооперативы.

Первое впечатление от острова такое, что он кажется райским уголком. Взметнулись вверх гордые кроны кокосовых пальм. Застыли плотные гвоздичные деревья. Широко раскинулись плантации кофе и какао.

Но вот близкое знакомство.

Кокосовые пальмы растут медленно и трудно. В небольшие ямки на морском берегу зарываются орехи. Росток пробьется месяца через четыре. Он будет хилым и капризным. Несколько раз в день его нужно поливать. Он требует соли, золы и, конечно, внимания. Года через три пальму можно будет пересадить на плантацию… Пройдут еще годы, и только тогда появятся орехи.

Разумеется, орехи собирают так же, как и в прошлых веках. С победным ритуальным криком юноши ловко взбираются вверх и рубят острым ножом «панга» стебли орехов.

На острове Занзибар есть и более капризные деревья — гвоздичные. Им нужны и свет, и жара, и влажность. И опять внимание. За год плотное, высокое дерево даст человеку килограмма три знаменитых ароматических специй. Только надо вовремя сорвать все нераскрывшиеся соцветия, мелкие, нежные…

Потом на приемном пункте отделяют бутоны от стебельков-цветоножек и сушат несколько дней.

Все делается руками.

Земельные участки мелкие, раздробленные. Обрабатываются они примитивно.

— Машин нет, — сразу же замечает Ислам Борходжаев. — Да на таких участках трудно развернуться и без машин.

— Конечно, нет! — Молодой африканец смущенно покачивает головой и вытягивает перед собой руки…

Возвращаясь из африканской поездки домой, Ислам Борходжаев часто вспоминал встречи на Занзибаре.

Позади остались чужие моря. И вот на рассвете в утреннем тумане показался долгожданный порт.

— Одесса! — Нет, Борходжаев не воскликнул. Он произнес название этого города-героя почти шепотом.

Я сразу понял, что с Одессой у него многое связано.

— Да… Здесь мне пришлось воевать. Я освобождал этот город.

Через некоторое время я снова встретился с Борходжаевым. Уже в Буке.

Вспоминали мы и о поездке в далекий африканский край. Ислам Борходжаев вернулся к разговору об экономике молодых кооперативов Занзибара.

— Читал, что в Москве учатся юноши и девушки с острова. Скорее бы они возвращались. Очень нужны там специалисты…

…Мне понятно беспокойство этого человека, который освобождал от фашистов Украину и Польшу, а сейчас руководит колхозом «Ленинский путь», где трудятся люди семнадцати национальностей.

Обелиск Независимости

К площади, расположенной недалеко от порта, пожалуй, сбегаются все улицы и улочки Дар-эс-Салама. Сжатые накаленными стенками притихших домов, они радостно вливаются в широкий простор.

На площади и пальмы выглядят величественно. Своей гордой осанкой пальмы пытаются обращать внимание только на себя. Но объективы фотокамер старательно ощупывают со всех сторон обелиск Независимости.

Нужно захватить не только его, но и пламя, и постамент с датой освобождения Танганьики: «9 декабря 1961 года». И конечно, африканцев, в ярких свободных одеждах.

У обелиска много юношей тоже с фотоаппаратами.

— Ухуру! Ухуру! — раздаются голоса.

На языке суахили это — независимость, свобода.

С короткого слова и начинается разговор.

Показывая на орденские планки нашего товарища, высокий парень, резко размахивая руками, старается узнать:

— Аскари? Аскари?

Слово «солдат» очень похоже на узбекское.

Обрадованные, что поняли парня без переводчика, мы киваем.

— Да, да!

Парень приглашает нашего товарища сфотографироваться у обелиска Независимости, на ходу отрывисто сообщает другие понятные слова.

— Москва — Ленин…

Отступила, примолкла яркая толпа. Видно, этого парня здесь уважают.