Память - [23]

История сохранила некоторые подробности, характеризующие моральный облик Чингиса и те жестокие времена. Завоеватели, снова разбив главные чжурчжэньские войска и окончательно разорив страну, опять подступили к Яньцзину (Пекину). Но силы их тоже были на исходе, о чем советники доложили цзиньскому императору, безуспешно предлагая дать генеральное сражение в окрестностях города. Иакинф Бичурин в своей книге «История первых четырех ханов из дома Чингисова» рассказывает о том, что предводитель орды послал императору письмо: «…у тебя остался только Пекин. Небо уже привело тебя в бессилие, и если я еще буду теснить тебя, то и сам должен я опасаться небесного гнева. Теперь иду я в обратный путь: хочешь ли угостить мои войска, чтобы укротить гнев моих генералов?» Сам Чингис получил в жены дочь императора Юн-цзи и богатое приданое – пятьсот девушек и столько же мальчиков, три тысячи лошадей, драгоценности, ткани, а перед отходом приказал предать смерти несколько сот тысяч пленников – молодых мужчин и женщин.

Но далеко генералы Чингиса не ушли. Пекин пал в следующем, 1215 году. Хорезмские послы, прибывшие туда вскоре, писали: «Везде были видны следы страшного опустошения, кости убитых слагали целые горы; почва местами была рыхлой от человеческого жира; гниение трупов породило смертельные заболевания».

Однако свалить одним набегом, а потом многолетней изнурительной войной государство, в котором проживали десятки миллионов людей, орде не удалось. Его лишь удалось обессилить, запугать жестокостями, частично раздробить и полностью изолировать на международной арене. Кроме значительной части киданей, на государство Цзинь одновременно с ордой напали тангуты, с которыми чжурчжэни потом сражались долгих десять лет, внутри страны вспыхнуло восстание так называемых «краснокафтанников». Китайская Южная Сун отказалась платить дань чжурчжэням сразу же, как только началась на севере эта большая война, и правители Цзинь не смогли больше получить податей ни дипломатическими способами, ни силой оружия. В 1218 году сунцы официально отказались быть данниками слабеющего государства чжурчжэней, возник зародыш еще одной большой войны. В том же году стали данниками Чингисхана уйгуры, живущие на западе от чжурчжэней, в следующем – корёсцы на востоке.

Чингисхан был прожженным политиканом и дипломатом, а также умел использовать опыт и знания разноплеменных советников. Обескровив своего ближайшего и самого сильного врага, окружив его враждебными народами, он не счел нужным тратить силы и тяжелой и затяжной войне с отчаянно сопротивлявшимся противником, если главную свою цель – грабительскую добычу – мог получить в другом месте и с меньшими потерями, покорив очередной более слабый народ.

В данном случае это были меркиты, частью, очевидно, откатившиеся на запад во главе с ханом Куду (Худу) под защиту кипчаков. Одни средневековые источники датируют начало этой второй войны с меркитами годом Быка – 1215-м, другие приводят скрупулезно точные сведения: «9 февраля – 10 марта 1217 года». «В этом году Чингисхан направился из страны Хитай к (своему) коренному Юрту, а Субудай-бахадура послал на войну с племенем меркит. Для этого он укрепил повозки, подбив (их) железом, чтобы они не сломались в труднопроходимых горах, лежащих на том пути». Реляции о войне с меркитским ханом Куду предельно коротки: «Они пошли и взяли Куду», а «от этого племени не осталось и следа».

Путь на запад был расчищен, и Чингисхан немедленно двинулся туда – к плодородным долинам и богатым городам Хорезма, очевидно поручив Субудаю срочное формирование нового ударного войска. «Это войско было то, – пишет Рашид ад-Дин, – предводителями которого Чингисхан назначил Субэдай-бахадура и Тукучара из племени Кунгират, и то, которое он посылал на войну с Куду». Впереди был Самарканд. Султан Мухаммед Хорезмшах успел поставить на его укрепление более двухсот тысяч человек. Они усилили крепостную стену, обнесли ее рвом, залитым водой. В городе было двадцать боевых слонов. Султан, однако, предпочел бросить город на милость аллаха, бежал, а Чингис послал за ним в погоню три тумена во главе с Субудаем, Чжэбе и Тукучаром, которые «с 30 тысячами отважных воинов переправились вброд через Пяыдашеб в пошли по следам султана, расспрашивая о нем и разыскивая его следы».

Любознательный Читатель. Мы далеко уклонились от чжурчжэньского государства Цзинь и Руси.

– Согласен, но нас ведет военная карьера Субудая. Кроме того, международная политика, как и сейчас, всегда связывала множество народов. И – главное – для дальнейшего путешествия в прошлое нам надо получше знать, с каким противником встретились наши предки поздней осенью 1237 года.

– Но чем объясняются непрерывные победы захватчиков?

– Причин, объясняющих неизменные и безоговорочные победы организованной кочевой орды над ее жертвами, существовало множество. Ну, ослабленность, феодальная раздробленность средневековых евроазиатских государств – это само собой, но были и чисто военные, стратегическо-тактические объяснения: внезапность нападений, массированные удары многочисленного войска по земледельческим и скотоводческим районам, по торговым и ремесленническим центрам, основное население которых не было профессионально военными людьми, широкое использование повальных «облав» в сельских местностях, пленных для штурма городов, китайских камнеметательных машин; и, так сказать, идеологические: обожествление ордой своего великого хана, преследующего якобы мессианскую цель, захватывающую воображение, – покоряя вселенную, дойти до «последнего моря», принципиальное дипломатическое и военное коварство, отбрасывающее ради достижения победы все человеческие и международные нормы, презирающее правила воинского рыцарства и естественное для многих тогдашних народов благородное снисхождение победителей к побежденным, культ жестокости и насилия, царящий в разноплеменных войсках захватчиков и грабителей, вынуждавший побежденных становиться орудием победителей. «Победители геройствовали силами покоренных народов», – писали средневековые китайские историки, и это было правдой, объясняющей главную причину безоговорочных побед орды. Конечно, монголы были умелыми воинами, но малонаселенная скотоводческая страна не могла в средневековье выставить достаточное количество воинов, чтобы своими силами покорить государство Цзинь с его сорокашестимиллионным населением или Хорезм, следующую жертву разноплеменной степной орды, где проживало около двадцати миллионов человек. Согласно Рашид ад-Дину, собственно монгольских войск у Чингисхана и его родственников было всего 139 тысяч человек, а современный монгольский историк Чулууиы Далай, утверждая, что монголами можно числить и кераитов, и наймаиов, и урянхайцев, и татар, и ойратов, полагает, что в те времена все «население Монголии составляло приблизительно 2 млн.».