Память - [14]

«И не могу получить?» – Не-а. Просто меня здорово тянет к высокому уровню адреналина.

Прибыл их ужин, на двух тележках. Майлз встретил стюарда в дверях и отослал прочь. И они с Таурой занялись недолгими домашними хлопотами, все красиво расставляя. Каюта была настолько просторной, что стол был не откидной, а обычный, намертво привинченный к палубе. Майлз отщипывал по кусочку, наблюдая, как ест Таура. Когда он ее кормил, то всегда где-то в душе ощущал себя странным образом счастливым. Да и зрелище это было впечатляющее само по себе. – Не пропусти вон те маленькие сырные штучки в остром соусе, – подсказал он. – Уверен, в них куча калорий.

– Спасибо.

Наступило дружеское молчание, нарушаемое лишь мерным чавканьем.

– Удовлетворена? – поинтересовался Майлз. Таура проглотила еще кусочек тающей во рту вкусности – на этот раз принявшей вещественную форму пирожного в форме звезды. – О, да!

Майлз улыбнулся. Пожалуй, решил он, у нее талант быть счастливой, предусмотрительно живя одним днем. Сидит ли у нее на плече предвидение будущей смерти, слово ворон-падальщик…? Да, конечно да. Но не будем портить себе настроение.

– А ты не была разочарована, когда в прошлом году узнала, что я – лорд Форкосиган? Что адмирал Нейсмит – не настоящий?

Таура пожала плечами: – Мне это показалось правильным. Я всегда думала, что ты должен быть чем-то вроде переодетого принца.

– Вряд ли! – расхохотался он. «Боже, избави меня от Империи. Аминь.» А может, он лжет именно сейчас, а не лгал прежде. Может, это адмирал Нейсмит был настоящим, а лорд Форкосиган – натянутой им маской. Монотонный бетанский говорок Нейсмита так свободно слетает с его языка. А гортанный барраярский выговор Форкосигана требует все большего сознательного усилия. Так легко незаметно сделаться Нейсмитом, а становиться Форкосиганом так… болезненно.

– На самом деле, – вернулся он в русло их предыдущего разговора, уверенный, что Таура последует за ним, – свобода – это как раз то, чего я не хочу. В смысле остаться без цели или… или без работы. – «Особенно безработным». – Мне хочется иметь не свободное время… ну, не считая настоящего момента, – поспешно добавил он. Таура поощрительно кивнула. – Я хочу… мою собственную участь, наверное… Быть или стать настолько полностью собой, насколько я могу. – Поэтому он и изобрел адмирала Нейсмита – чтобы сохранить все те части своей личности, которым нет места на Барраяре.

Бог свидетель – он об этом думал тысячу раз. Думал о том, чтобы навеки расстаться с Форкосиганом и стать просто Нейсмитом. Пинком отбросить прочь финансовые и патриотические оковы СБ, сделаться ренегатом, зажить в галактике вместе со Свободным Флотом Дендарийских Наемников. Но это путешествие в один конец. Для фор-лорда обладание личными вооруженными силами – государственная измена, чертовски противозаконное деяние, преступление, за которое полагается смертная казнь. Единожды ступив на этот путь, он никогда не сможет вернуться домой.

Прежде всего, он не может поступить так с отцом. «Граф-мой-отец», все произносится на одном дыхании. Ни за что, пока старик жив и по-барраярски архаично связывает все свои надежды с сыном. Как отреагировала бы мать, Майлз уверен не был – даже прожив столько лет на Барраяре, она была бетанкой до мозга костей. В принципе у нее не было бы возражений, но она не особо одобряет военную карьеру. И особого неодобрения не испытывает тоже; просто отчетливо дает понять, что, по ее мнению, разумное человеческое существо может сделать со своей жизнью что-нибудь получше. А однажды отец умрет… и Майлз станет графом Форкосиганом, обладателем Округа, значимого голоса в Совете графов и каждодневных обязанностей… «Живи, отец. Живи долго.»

Но ведь есть в нем, в Майлзе, и такое, для чего не хватает адмирала Нейсмита.

– Кстати, о достопамятных спасениях, – вернул его к действительности прекрасный баритон Тауры, – как поживает твой клон-близнец, бедняга Марк? Он уже нашел свою судьбу?

По крайней мере Таура не отзывается о его единственном брате как о «маленькой жирной твари». Майлз благодарно ей улыбнулся. – Думаю, поживает он неплохо. Когда мои родители уезжали на Сергияр, он покинул Барраяр вместе с ними, побыл с ними немного, а потом отправился на Колонию Бета. Мама попросила мою бетанскую бабушку за ним приглядеть. Он записался в университет Силики – того самого города, где она живет, – и изучает там, подумать только, бухгалтерию. Ему, похоже, это нравится. А для меня – непостижимо. Я-то не могу отделаться от ощущения, что у близнецов должно быть больше общих вкусов, чем просто у братьев.

– Может быть, с возрастом вы станете больше похожими.

– Не думаю, что Марк когда-нибудь снова свяжется с военной службой.

– Да, но, возможно, тебя заинтересует бухгалтерия.

Майлз подозрительно покосился на нее. О, отлично; она шутит. Он мог определить это по морщинкам в уголках чуть прищуренных глаз. Но даже когда она взглянула на него без смеха, похожие на птичьи следы морщинки все равно остались.

– Ну нет, скорее я достигну его объема талии… Майлз медленно отпил глоток вина. Разговор о Марке вызвал у него в памяти Единение Джексона, крио-оживление и все те тайные проблемы, которые непрошеными вертелись у него в сознании и так смущали. И еще он вспомнил про доктора Дюрону, своего криохирурга. Удалось ли беженцам – сестрам Дюрона основать новую клинику на Эскобаре, вдали от их ненавистной бывшей родины? Марк должен знать: он до сих пор, судя по его последним посланиям, переводит им деньги. А если удалось, не готовы ли они теперь принять нового, точнее, старого пациента? Очень-очень тайно.