Памфлеты - [48]

Реакция вынуждена была учесть этот факт, и она мобилизовала против народа всё, что только можно было мобилизовать. Использовала и то, что Бродий был слугой Будапешта, танцевал под берлинскую дудку и, выполняя приказы Хорти, выполнял тем самым приказы Гитлера. И бродиевцев и волошинцев объединяла общая ненависть и общий страх, а их вдохновителями и идеологами было сборище старых, сознательных врагов народа, синедрион мракобесов из верхушки униатской церкви, этой школы продажности и предательства. Закарпатская «пятая колонна» единой бандой шла против народа.

То, что униатская церковь Закарпатья и Галиции встала на путь открытого, ничем не замаскированного фашизма, не было каким-то исключительным явлением. Первым фашистом в мире был папа римский, а Ватикан первым гнездом фашизма. Пий XI и его кардинал Ратти были учителями, меценатами и вдохновителями Бенито Муссолини, их протеже был Адольф Гитлер; это же Ватикан подготовил и благословил бунт кровавого генерала Франко. «Святоапостольский» Рим помог Гитлеру овладеть Австрией, это он был крёстным отцом Мюнхена. Это он, наконец, всячески подбивал Гитлера пойти огнём и мечом на отечество трудящихся — Советский Союз. Именно он, Ватикан, действовал как заядлый и неумолимый враг человечества, именно он делит сегодня в полной мере ответственность за неслыханные злодеяния фашизма.

Следовательно, нет ничего удивительного в том, что политика униатской «пятой колонны» в Закарпатье была такой согласованной. Главный дирижёр сидел в Берхтесгадене, а униатские «музыканты» играли по нотам, написанным в Ватикане. Цель их была одна: заковать народ в цепи, а потом бросить его к ногам современных последователей династии Габсбургов. Идеологического различия между отдельными шайками не было, а если и существовало различие в политических ориентациях, так это было лишь иезуитским манёвром для отвода глаз массам.

Бродий и Волошин ещё летом 1938 года знали, какую участь готовит Закарпатью Берлин, однако, руководствуясь инструкциями своих хозяев, они сохранили дипломатическое молчание, и каждый из них от имени своего «совета» будто бы требовал автономии. Когда Берлину понадобилось максимальное давление на пражское правительство изнутри, бродиевцы и волошинцы объединяются в один так называемый «Национальный совет» и направляют в Прагу требования ультимативного характера.

Послемюнхенское чешское правительство, справедливо названное чехами «правительством национального предательства», отдаёт Закарпатье на съедение бродиям и водошинцам. Но «карпатско-украинский премьер-министр» этим не довольствуется. Новая инструкция, на сей раз из Будапешта, — и Бродий требует уже «плебисцита», который, мол. покажет, что население Закарпатской Украины хочет вернуться под ярмо мадьярских феодалов…

В результатах плебисцита Бродий не сомневается, он и его союзники с помощью мадьярских и мадьяронских вооружённых отрядов прилагают все усилия к тому, чтобы Хорти был доволен результатами «голосования».

По первому сигналу униатское духовенство приступает к делу: оно фабрикует в массовом порядке «списки крестьян», желающих надеть на свою шею мадьярский хомут. В Ужгородской консистории готовятся уже встречать хлебом-солью венгерских «победителей».

Чехи арестовывают вконец обнаглевшего Бродия, но это ситуации не меняет. Благодаря поспешному соглашательству Чемберлена и Даладье Берлин уже предрешил судьбу Чехословакии — до того, как полностью её ликвидировать, оторвёт от неё Словакию, а Закарпатье сделает орудием шантажа и приманкой для своих венгерских вассалов.

Второго сентября 1938 года Риббентроп и Чиано устраивают в Вене «арбитражную» комедию. Западную часть Закарпатской Украины они дарят Венгрии, а восточную Берлин оставляет на время в своём распоряжении, желая таким образом принудить Будапешт дать своё окончательное согласие на присоединение к военной оси Берлин — Рим. А пока это произойдёт, роль администратора восточного Закарпатья будет выполнять «правительство» Августина Волошина и выполнять по указаниям и инструкциям немецкого консула в Хусте Гофмана.

И в то время когда униатское духовенство Ужгорода и Мукачева торжественно приветствовало солдат и жандармов Хорти, «светило» той же униатской церкви Августин Волошин хозяйничал в Хусте с шайкой «сечевиков», одетых в форму немецких эсэсовцев и вооружённых немецкими винтовками и пулемётами. Хозяйничал по методам, целиком заимствованным у Гитлера и Гиммлера. С помощью своего союзника Ю. Ревая он прежде всего организует сеть концентрационных лагерей, куда «сечевики» бросают тысячи крестьян и рабочих, в первую очередь членов и сторонников коммунистической партии. С выкриками: «Сечь вам радость несёт, нация превыше всего» — сечевики эсэсовцы врываются в сёла, чиня там кровавые расправы. Возглавляет этот сброд выпускник Львовской униатской духовной семинарии Иван Рогач.

К небольшому Хусту тучей двинулись «иностранные корреспонденты», большинство из них — немцы. В реакционной прессе США, Англии и Франции появляются «телеграммы собственных корреспондентов», которые сообщают о возникновении в Закарпатье «грозного антисоветского Пьемонта». Вслед за «консулом» Гофманом прибывает и корреспондент «Фелькишер беобахтер» Бегал. Но случаю их приезда Волошин устраивает шумный банкет: в лице Гофмана и Бегала «Карпатская Украина» получила гитлеровских наместников, а «правительство» — вершителей своей судьбы.