Памфлеты - [46]

В первые дни ноября 1918 года империя Габсбургов приказала долго жить. Все факты были против униатских ренегатов, но ренегаты сказали: «Тем хуже для фактов». 19 ноября они создают так называемый «Совет украинцев мадьярщины», который оглашает такой «манифест»:

«Украинский народ придерживается своей старой родины (Мадьярщины) и её территориальной неприкосновенности, одновременно протестует против всех попыток, которые направлены на отрыв украинцев Мадьярщины от их мадьярской праотчизны, или угрожают мадьярскому государству».

Но мечты ужгородских панотцов о «неприкосновенности» их мадьярской «праотчизны», так и остались «мечтами отрубленных голов». Порабощённые Будапештом и Веной народы сбрасывали свои цепи.

Перед униатскими предателями встаёт вопрос: как быть дальше? Мадьярская опора их власти и влияний исчезла, а с Севера приближалась волна Октябрьской революции, которую, затаив дыхание, с надеждой в сердце ждали трудящиеся Закарпатья. Немало закарпатских украинцев плечо к плечу с мадьярскими трудящимися защищали советскую власть во время мадьярской революции в 1918 году. Всё же реакции удалось тогда подавить восставший народ. Не отказываясь от мечты о восстановлении венгерского господства, греко-католические мадьяроны решили приспособиться к новой ситуации. Они прилагали все усилия к тому, чтобы Закарпатье оккупировала буржуазная Чехословакия, единственная в то время сила, которая могла спасти предателей от сурового и справедливого народного суда.

Слишком уж скомпрометировавшие себя ренегаты стушевались, на первом плане появляются фигуры мало дотоле известные, среди них несколько штатских лиц, которые должны были создавать впечатление, что за греко-католической церковью «стоят массы». Они даже раскалываются на несколько партий, дабы служить дымовой завесой, за ней униатским ренегатам удобнее будет подготавливать восстановление мадьярского господства. «Масонская» Чехословакия их не удовлетворяет, они знают, с каким предубеждением относится Ватикан к потомкам Ивана Гуса и Ивана Жижки.

К тому же мадьяроны не верят в продолжительность существования этой республики. Они, как и их галицийские собратья, слепо верят в возрождение немецкой империи и на этой вере строят всю свою политику заговора против Чехословацкой республики. Правда, теперь они не все молятся на Будапешт; некоторые из них пришли к выводу, что рука немецких фашистов будет крепче держать народ за горло. И те и другие считали Чехословакию «сезонным государством», явлением временного порядка. Но ввиду того, что эго явление было чисто буржуазным и что власть на Закарпатье была в руках представителей самой реакционнейшей чешской партии, униатские мошенники признали необходимым использовать этот факт для успокоения своих аппетитов.

И использовали. Закоренелый униат Жаткович получает место губернатора Закарпатья. Второй ревнитель унии Баскид до назначения на пост губернатора получает от пражского правительства две тысячи угров плодородной земли. Такой же подарок получает другое «светило» закарпатского униатства — гитлеровский наёмник Августин Волошин, священник, педагог и демагог в одном лице. Каноники и прелаты зажили теперь не хуже, чем во времена господства мадьяр.

По-иному, совсем по-иному отнеслись чехословацкие власти к закарпатской бедноте. В итоге раздела земель графа Шенборна крестьяне получили всего тридцать тысяч угров земли, остальные двести тысяч угров получила швейцарская капиталистическая фирма за баснословно низкую цену — тридцать пять миллионов чешских крон при настоящей цене триста миллионов крон. И так пособники Шенборна стали пособниками «Латорицы».

Конечно, у зубров закарпатской реакции не было особых причин сетовать на своих новых хозяев. Даже «кобли-на» и «роковина» пережили своих мадьярских опекунов, и только борьба трудящихся масс, возглавляемых Коммунистической партией Закарпатской Украины, заставила правительство со временем уничтожить это позорное наследие крепостного прошлого.

Когда перед униатскими «светилами» Ужгорода и Мукачева встала угроза очутиться генералами без войск, на помощь им пришли реакционные элементы Чехословакии.

На другой день после того как мадьярские жандармы исчезли из Закарпатья, крестьяне принялись выгонять униатских панотцов и массами принимать православную веру. Они верили, что оглашённая в чехословацкой конституции «свобода совести» даст им возможность избавиться от униатских предателей-паразитов. Вскоре им пришлось горько разочароваться. Аргументы униатских главарей были для чешских реакционных элементов более убедительны, чем проявление воли закарпатской крестьянской бедноты. Пражское правительство направило против крестьян полицию и войска, которые жестоко расправлялись с «бунтовщиками», а выгнанных униатских попов под охраной штыков снова вселяли в их бывшие усадьбы. То же сделали они и с церквами, которые были отняты крестьянами у мадьяронов. Власти вернули их униатам, и, бывало, мадьярон служил литургию в пустой церкви в то время, когда народ слушал православное богослужение под открытым небом… Так было, например, в семи униатских церквах Ясиня, так было и в селе Иза, где жили только православные.