Паломники Бесконечности - [5]

— Кто стрелял?! — В голосе капитана зазвенел металл. Вот тут уж не нарочитость. Умел этот добродушный интеллигентный человек в нужную минуту собрать в кулак свою волю.

— Это боцман с перепугу из пушки пальнул, — ответил офицер и стал спускаться с мостика.

Стройный, подтянутый, с умным волевым лицом, он сначала мне понравился. Но что-то в нем меня и смущало. А тут еще — странно! — взглянул он на меня и слегка попятился. В глазах его мелькнуло удивление и как будто даже страх.

— Ну что рассматриваешь меня, словно диковинку какую? — нахмурился я.

— Да так, примстилось что-то, — пробормотал он.

«Примстилось»! И словечко какое-то выбрал дурацкое, чуть ли не потустороннее.

— Ну-ну. Петухи, — улыбнулся капитан. — Познакомиться не успели, а уже чуть ли не поссорились. Представьтесь друг другу.

— Новый старший помощник капитана, — назвал себя офицер.

Представился и я.

— Что же все-таки случилось? — спросил капитан.

Оказалось, во время погрузки воды в одной из бочек выпала затычка. К неописуемому ликованию матросов, там была гулька.

— И вот результат. — Старпом показал на присмиревших матросов, на физиономиях которых красовались синяки и ссадины.

— Ну и команду ты мне подобрал, — хмурился капитан.

— Хорошие ребята. Исполнительные и работящие, — возразил старпом. И скомандовал: — Стройся!

Матросы выстроились в две шеренги и застыли по стойке «смирно», чем и привели капитана в благодушное настроение.

— Отлично, ребята! Отлично! И Красавчик здесь? — рассмеялся капитан. — А ну, выйди, милый. Покажись.

Из строя вышел матрос с чудовищно обезображенным лицом. Когда-то это был видный малый, но отчаянный бабник. В прошлом году разъяренные женщины накинулись на него и битыми бутылками так исполосовали, что лицо его превратилось в страшную маску. С тех пор он и получил кличку Красавчик.

— Отчислить? — спросил старпом.

— Пусть остается, — улыбнулся капитан. — На берегу женщины его растерзают. До сих пор помнят.

Не нравился мне капитан в такие минуты. Слишком уж добренький. Не нравились и новые матросы, глядевшие на нас с какими-то затаенными ухмылочками. Один из них, долговязый и с прыщеватой физиономией сплюнул, вышел из строя и вразвалочку направился к борту. Звали его, как я потом выяснил, Хендис Хо.

— Назад! — рыкнул старпом и погрозил кулаком. Матрос усмехнулся и не спеша вернулся в строй.

— А с гулькой произошло недоразумение, — повернувшись к капитану, оправдывался старпом. — Я эту гадость запру в отдельном трюме, а ключи будут у меня. И вообще наведу порядок.

— Верю, — кивнул капитан. — В случае чего знаешь, где нас найти. В той же таверне «Ржавый якорь».

В таверне, в просторной светлой комнате, я собрался было поработать над картиной, но что-то мешало мне, саднило душу.

— Напрасно ты ему веришь, — сказал я капитану.

— Чего ты на него взъелся? — пожал плечами капитан. — Прекрасный помощник. Послушай, что я расскажу, и посочувствуй. В юности он возглавил восстание крестьян. Восстание подавили, повстанцев сначала пытали, а потом бросали в ямы на пылающие угли и заливали кипящей смолой.

— Жуть, — поморщился я.

— Да, это был ад. Старпом под телами погибших чудом остался жив, но с тех пор люто возненавидел Вселенную.

— Вселенную? — удивился я.

— Именно ее. Дескать, Вселенная творит жизнь и мыслящий дух для своего злобного удовольствия. Вселенная — палач! Вселенная — дьявол! Нет, он такой же материалист, как и ты, но видит во Вселенной живое, подлое и очень злое существо. Странное противоречие. Не правда ли?

«Да, занятый тип», — подумал я, а утром следующего дня проникся к нему уважением: старпом выполнил свое обещание и навел на фрегате порядок как на военном корабле. В трюмах ничего лишнего, снасти подтянуты, фальшборт и ватерлиния покрашены голубой краской, а над палубой поднимался пар — ее драили горячей водой. Все команды старпома матросы выполняли быстро и сноровисто. Подозреваю, однако, что дисциплина держалась на его крепких кулаках. Нет, все-таки не нравилась мне новая команда. Очень не нравилась.

Правда, были у нас и надежные люди. Тем же утром к фрегату подплыла шлюпка с людьми из прежней команды. Их я хорошо знал, на них можно положиться: боцман, кок, силач плотник и наш неизменный корабельный врач. С ними еще какой-то мальчишка лет четырнадцати, в новенькой форме.

Чудо-мальчишка: на берете лихо сверкала кокарда, а на губах сияла восторженная улыбка.

— А это еще что за симпатичный парнишка? — спросил я капитана.

— Сорванец, — нахмурился капитан. — Начитался приключенческих романов и сбежал из мореходного училища. Романтики, видишь ли, захотелось. Ладно уж, пусть сплавает с нами юнгой, а потом я его загоню обратно в училище.

Погода стояла ясная, с умеренными ветрами. К полудню все ветровые парусники — яхты, бриги, шхуны — покинули гавань, но на берегу еще толпились люди. Провожали нас: световое плавание — событие нечастое.

— Попутного вам света! — кричали женщины и махали руками. — Попутного света!

— Сначала попутного ветра! — смеялся юнга и прыгал от радости.

Но лучшего ветра и желать не надо. Он мягко наполнил паруса и понес нас, как на ладони, в сторону Южного полюса. Через полчаса острова нашего архипелага скрылись за горизонтом.