Пальмы в долине Иордана - [17]
— Здорово было, правда? — радостно спрашивает Дафна. — И есть же люди, которые способны целый день просидеть в конторе!
Я-то как раз сумела бы, но решаю этим не хвастаться.
Грузовик везет обратно в хозяйство, на завтрак, и я горжусь, что смогла, что выстояла этот день. Точнее, полдня, потому что после обеда будет еще второй заход.
В прохладной столовой нас ждет мелко накрошенный салатик — кухня, верный тыл, сознающий свое счастье, балует полевых фронтовиков: зернистый творог “Коттедж”, брынза, мягкий хлеб.
За завтраком я, как всегда, сижу с Рони, и когда мы остаемся вдвоем, спрашиваю:
— Что ты думаешь о Коби?
Рони пожимает плечами.
— В городе на темной улице я бы с ним встретиться не хотел. Я думаю, кибуц — его последний шанс.
Коби — кучерявый, накачанный восточный парень из городка Сдерот. Приемная комиссия, в которую входят Ицик, Рони, Дафна и еще несколько людей из Движения, долго колебалась, принимать ли его. В конце концов, взяли на испытательный период. Все это должно было остаться тайной, но Рони не удерживается, и добавляет:
— У него в армии много проблем было…
Ай-яй-яй! Чтобы быть кибуцником, гарвардов заканчивать не обязательно, но вот военную службу парень точно должен пройти с честью! Но Рони обуздывает порыв посплетничать и важно добавляет:
— Мы должны взять на себя какую-то воспитательную роль тоже. Может, пропадет без нас человек!
— Он из кожи вон лезет, старается быть “своим” — первым смеется твоим шуткам, всегда готов принять участие в любой затее… — замечаю я.
— Это все не криминал, — пожимает плечами Рони.
Он в упоении от своей педагогической роли, и нет смысла напоминать, что когда речь идет о тяжелой и нудной работе, Коби обязательно найдет себе дело полегче, например — разносить воду. Задумчиво подцепив на вилку листик салата, подытоживаю:
— Но на амбразуру этот Коби даже ради тебя не ляжет, — и, сжевав лопух, убедительно трясу вилкой перед Рони, который всегда хочет видеть во всех только хорошее. — И не рассчитывай…
— На амбразуру, Сашка, никто ни ради кого не ляжет, — отмахивается Рони.
Подмывает поточнее выяснить, так ли уж “никто ни ради кого”? Но, подумав, решаю не вдаваться. Не тот человек Рони, чтобы успокоить мои сомнения парой ласковых слов. Наоборот, чем больше допытываешься, тем почему-то становится обиднее. Иногда даже кажется, что, может, он не любит меня так, как я его, но когда начинаются такие разговоры, Рони всегда раздраженно говорит: “Я же живу с тобой, чего же тебе еще?”, и на душе не легчает.
После завтрака желающие могут поехать на грузовике в Нааран — там есть бассейн, но таких неуемных мало, все слишком устали, да и чересчур жарко. Народ разбредается по прохладным комнатам, и весь кибуц погружается в сон. Рони после душа валится в кровать и мгновенно засыпает. Два раза в неделю я выдаю желающим библиотечные книги, а освободившись, залезаю в кровать рядом со спящим Рони и до обеда читаю взахлеб очередной роман Дана Бен-Амоца.
В два часа обед, а к четырем все снова лезут в грузовик — обратно в поле. Осталось еще четыре часа работы. Теперь все идет, как в обратной съемке — сначала ослепительное солнце и обжигающий жар, но с каждым часом солнце немного опускается, и в восемь вечера можно было бы дышать, если бы не смертельная усталость…
Рони отоспался днем, и вечером, выкупавшись и поев, идет в клуб — “моадон”, где собирается постоянная компания таких же неугомонных, как он. Но я, к несчастью, не умею спать днем, и поскольку завтра в четыре утра опять раздастся немилосердный стук в дверь, вскоре после ужина заваливаюсь спать.
Что заставляет меня так мучиться? В конце концов, это ведь не тюрьма. В Иерусалим ходит автобус. Можно в него сесть, забыть навеки первую любовь, сдать, наконец, оставшиеся злополучные экзамены и поступить на радость матери в университет… Нет, невозможно. Невозможно. Этого не может быть, чтобы я оказалась самой слабой, чтобы все могли, и только я сдалась! Каким-то образом это все разрешится, потому что представить себе, что таким будет каждый день моей жизни — так же нестерпимо, как и признаться, что я больше не в силах так жить. Каждый раз надо продержаться всего один конкретный выход на поле — лишь четыре часа, а там конец дня, конец недели, а потом что-нибудь обязательно случится и жизнь станет легче… Это все — только временно, потому что если знать, что это — навсегда, то этого не преодолеть. К тому же, я скоро окрепну, перестанет ломить спину, перестанут ныть руки. Наверное.
Неужели человечество, слетавшее на Луну, не могло придумать какую-нибудь механизацию беспощадного земледельческого труда? Разумеется, придумало — школьники!
В самое тяжкое время сбора урожая в Итав начинают прибывать автобусы с городскими школьниками. Конечно, они больше играют и изо всех сил пытаются отлынивать от непривычной повинности, но кибуцники, и я в их числе, стараются выжать из каждой порции детей все возможное.
Сегодня собирают баклажаны. Я стою у грузовика, проверяю, чтобы ящики были полными, и помогаю опорожнять их в кузов. Да здравствует детский труд, он спасает старших! Красивая девочка, ее зовут Шира, Поэзия, тащит ящик. Шира не только красивая, но и старательная, если у меня когда-нибудь будет дочка, я назову ее таким чудным именем. Остальные, поганцы, кидаются друг в друга плодами урожая!
Причудливы эмигрантские судьбы, горек воздух чужбины, но еще страшнее, когда все в мире сходит со своих мест и родина оказывается тюрьмой, сослуживцы – предателями, а лучшие в мире девушки шпионят за теми, с кем давно пора под венец. Хирург Александр Воронин, эмигрант в четвертом поколении, давно привык к мысли, что он американец, не русский. Но именно ему предстоит распутать узел, затянувшийся без малого сто лет назад, когда другой Александр Воронин, его прадед, получил от последнего из персидских шахов губительный и почетный дар – серебряную безделушку, за которую позволено убивать, предавать, казнить…
Что зависит от человека? Есть ли у него выбор? Может ли он изменить судьбу – свою и своего народа? Прошлое переплетается с настоящим, любовь борется с долгом, страсть граничит с ненавистью, немногие противостоят многим, а один – всем. Пока Восток и Запад меряются силами, люди совершают выбор между добром и злом. Лишь страдания делают тебя человеком, только героическая смерть превращает поражение в победу.Автор осмысляет истоки розни между миром ислама и иудеохристианским миром, причины поражения крестоносцев, «соли земли» XII века.
«Книга увлекательная, яркая, красивая, щедрая в своей живописности… Мария Шенбрунн-Амор отважно и ясно пишет свою историю XII века, соединяя, как и положено историческому романисту, великие события далекой эпохи и частную жизнь людей, наполняющих эту эпоху своей страстью и отвагой, коварством и благородством». Денис Драгунский В эпоху исключительных личностей, непреложных верований и всепоглощающих страстей любовь женщины и ненависть мужчины определяют исход борьбы за Палестину.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В легкомысленном Париже «ревущих двадцатых», где белогвардейские полковники крутят баранку, эмансипированные женщины укорачивают юбки и удлиняют списки любовных связей, а антиквары торгуют сомнительными шедеврами, застрелен знаменитый арт-дилер. Русский врач Александр Воронин намерен любой ценой спасти жену от обвинения в убийстве, но этой ценой может оказаться их брак.Роман вошёл в шорт-лист премии «Русский детектив» в номинации «Открытие года».
Эта книга о жизни бывших россиянок в Израиле и Америке, а также о любви и дружбе, о жизненном пути, который мы выбираем, и о цене, которую платим за наш выбор…
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».