Палка, палка, огуречик... - [17]

Шрифт
Интервал

Абсолютно уверен — отец не изменял матери ни разу. И он бы никогда не узнал никакой другой женщины, если бы мать не предоставила ему такую возможность, не заставила бы его расширить кругозор.

К счастью, мы с сестрой были к тому времени уже вполне взрослыми. А отец, как видно, нуждался не только в женщине, но и в семье. И двух самых красивых своих детей сделал после пятидесяти. Каков орел, а!

А еще во время застолий на маму мою нередко накатывал приступ чадолюбия, и тогда незамедлительно отлавливался я, вечно вертящийся под ногами и вечно всем мешающий, притискивался к маминым округло-уютным коленям, и сверху на меня вдруг накатывала такая мощная волна материнского первобытного чувства, что мне делалось маленько дурно.

Мать обцеловывала меня, шептала на ухо какие-то грубоватые нежности, а сама между тем глядела не на меня, а поверх моей головы, ища одобрение в глазах гостей и легко его находя, потому что только с одобрением и можно было глядеть на столь безусловное проявление первородного чувства, и не важно, кто перед вами — корова с теленком, лошадь с жеребенком или женщина с ребенком…

И в такие моменты я с легкостью и полной готовностью забывал все-все обидное. И моя ответная любовь была беспредельной. Впрочем, в том возрасте я и так, несмотря ни на что, любил мою мамочку существенно больше, чем все остальное человечество. И мои душевные раны рубцевались моментально, так что, казалось, не оставалось ни малейших следов. Однако пришло время, и старые раны дали о себе знать. Так, говорят, всегда бывает со старыми ранами, если они, конечно, были достаточно глубоки.

Но в детстве я любил мать, не умея заглянуть в будущее, обиды копить вовсе не помышлял, однако они почему-то сами собой копились. К тому же, наверное, я был более раним, чем иные, если угодно, нормальные дети. Потому что порой ранили меня до самой моей сердцевины такие вещи, которые мало кого вообще трогают.

Не представляю, откуда это взялось — возможно, лет двести назад какой-нибудь аристократ какую-нибудь свою холопку испортил, — но требовательность моя к предмету обожания, то есть к матери, по стандартам нашей местности была совершенно непомерной. Хотя, конечно, никаких моих требований никто никогда не слышал. Но я периодически закатывал истерики, причина которых так и осталась не ведомой никому, — не мог же я сказать, что превнесенное мамой матерное слово для меня во сто крат больнее ремня, поскольку от ремня мое видавшее виды тело болит самое большее два дня, а от матерного слова моя уязвимая душа страдает, самое малое, две недели.

Забавно, однако примерно так же я однажды отреагировал на мамину жалкую попытку испробовать косметики — ну, не вписывалась косметика в мое тогдашнее понимание прекрасного, ибо представлялась атрибутом падшей женщины, как, скажем, и папироска…

Однако хватало же ума держать язык за зубами, понимал небось — стоит проговориться, и враз за психа сочтут. Тем более что и без этого психом не раз обзывали. Кто? Конечно же, мать.

А отец ничем таким явно не страдал. Хотя поначалу, возможно, было и в нем что-то такое, да мать это самое «что-то» быстренько выполола, как вредный сорняк, у меня же он уцелел, видимо, по недосмотру…

Инициатором всех наших перемещений в пространстве был, повторяю, отец. Он подыскивал географический пункт, гонял туда на рекогносцировку, готовил место для грядущей высадки на неведомый, хотя и вполне обитаемый, остров. А нам лишь оставалось следовать его зову.

И я до времени терялся в догадках, как оно так получается, что отец, имеющий столь низкий рейтинг в семье, такое важное дело решает практически единолично, а маме с бабушкой остается только, ропща и стеная, вязать узлы, распродавать или бесплатно раздавать иной скарб, который нет смысла перемещать на большое расстояние — транспортные расходы явно перекрывали остаточную стоимость вещей.

Терялся я в догадках, но потихоньку стал догадываться. И когда стал взрослым, догадки переросли в уверенность — это мы в основном от общественного мнения убегали, ибо общественное мнение в малых человеческих поселениях да по отношению к отдельным категориям граждан — страшная вещь. В силу чего гражданину, имеющему право ношения рогов, настоятельно не рекомендуется подвизаться на ниве народного образования. Равно как и супруге его. Вот если бы они развелись, как гордые и принципиальные люди, тогда бы — другое дело.

После Заводопетровского посреди лютой зимы очутились мы на малой железнодорожной станции уральского севера, которая, вопреки мрачным, как всегда, пророчествам бабушки, встретила нас куда гостеприимней, нежели предыдущее местожительство, с которым лично я расстался без всякого сожаления, из-за малого возраста не умевший еще привязываться к неродным людям и тем более какой бы то ни было местности.

Станция, которая звалась Карпунино, встретила нас невероятным изобилием электричества, такого количества бесплатного электричества мы не видели нигде, кроме областных центров, поэтому глухой таежный поселок при станции мама сразу сравнила с Москвой, в которой пока еще не была, но знала, что там, вне всякого сомнения, свет экономить не могут.


Еще от автора Александр Николаевич Чуманов
Рассказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ветер северо-южный, от слабого до уверенного

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Семен

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Горыня

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дело прошлое

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Корней, крестьянский сын

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.