Палец на спуске - [54]

Известно, что учителя всегда умели оценить прекрасное, поэтому сцена превращения седой куклы в бравого адмирала так его очаровала, что он увидел в Бурде скорее интеллигента, чем деревенского мужика. В те дни такое признание многое значило. Ведь становилось все более очевидным, что интеллигенция относится к элите общества. И весь смысл «процесса возрождения» сводился именно к тому, чтобы эта элита пришла к руководству. Учитель Ержабек был твердо убежден, что это произойдет в рамках коммунистического общества.

Учитель Ержабек, конечно, пойдет в трактир к половине второго.

А Ванек семенил к своей почте окольными путями. У него было такое чувство, словно он должен вручить телеграмму лично его величеству королю. Наконец-то события разворачиваются!

Но Ванек, будучи много лет режиссером и руководителем местного кружка самодеятельности, обладал особой чувствительностью к подлинной роли основных действующих лиц в любом спектакле. С этой точки зрения, ему что-то не нравилось во всей этой истории. Трудно сказать, что именно, да и некогда пока подумать как следует. На совещание в трактир он, конечно, пойдет. О времени сбора он узнает, лишь придя на почту. Но все-таки ему что-то не по себе.

В эти бурные полчаса произошло непредвиденное событие. Ни Якуб Пешек, ни Йозеф Шпичка, ни другие члены районного комитета пока совершенно ничего не знали. А потом местный «телеграф» заработал с такой скоростью, что усилия Ванека, учителя и трактирщика оказались превзойденными, причем не без участия молодого Франты Вондры.

А произошла следующая малопонятная история. Трактирщик Цвекл забежал по пути к старому Вондре, который не сможет присутствовать на обеденном заседании, поскольку вот уже второй год не ходит. Однако, как старый и умудренный опытом человек, он мог бы сказать свое веское слово.

Цвекл постучал Вондре в окно, лихорадочно обдумывая, что ему сказать. Он понимал, что этому угрюмому старику не скажешь то, что он рассказывал по крайней мере уже трижды. Но когда старый Вондра, встав с постели, приплелся к окну и открыл форточку, Цвекл проговорил как ни в чем не бывало:

— Пан Вондра, после обеда к нам приезжает какой-то парень, чтобы разобраться в старых грехах. В них замешан Якуб Пешек. Вы не хотели бы кое-что рассказать этому парию, ну, например, как Пешек конфисковал у вас ружье, хотя сам тайком хранит винтовку?

Если Алоису Машину нужны были часы раздумий и нечеловеческие усилия для понимания всего происходящего, то трактирщик Цвекл, который регулярно слушал радио и обладал задатками доносчика, разбирался в делах играючи.

Старый Вондра долго смотрел в лицо Цвеклу, а потом ответил:

— Слушай, Ладислав, оставь ты лучше это. Когда валят дерево, бывает, что оно подминает под себя и лесоруба. Дерево-то уже срубленное, а лесоруба тоже поминай как звали. Лучше брось это!

— Ну, как знаете.

Цвекл расценил этот ответ, как старческий бред Вондры, которому уж больше ничего не осталось. Поэтому он тут же о нем позабыл.

Но старый Вондра не забыл. Был он человеком суровым и ворчливым. В свое время, будучи крестьянином-бедняком, он имел корову, трех коз, поросенка и гектар каменистой земли. Он всегда любил лес и увлекался охотой. Он, конечно, не забыл, как Якуб отобрал у него ружье, но не забыл также ни одного дня прожитой жизни.

Улегшись в постель, старик подождал, когда придет обедать сын, и все подробно рассказал ему.

Случилось так, что как раз в этот момент, когда в половине второго в трактире пана Цвекла стали появляться один за другим гости и вроде бы случайно усаживаться за длинным столом, чтобы дождаться прибытия из областного центра крупного деятеля, в доме Якуба появился первый неожиданный гость.

— Дедушка, вы ни о чем не догадываетесь? — Молодой Вондра заглянул к нему на кухню.

Перед Якубом на столе стояла тарелка с недоеденными вареными овощами. Якуб спокойно доел их, а затем ответил:

— Нет, а что случилось?

— Пока ничего, но примерно через час к вам придут гости.

Вондра еще не кончил рассказывать, как появился вахмистр Шмид. Он снял ремень, сунул пистолет в карман брюк и стал молча слушать Вондру.

Когда рассказ был окончен, Шмид произнес?

— Вот здесь мы их и подождем, дедушка. Сейчас они как раз собираются в трактире. Раньше чем через час готовы не будут. Горлопанов там хватает. А Пепик Шпичка должен с работы подоспеть. Дома его ждет записка. Так что спокойно доедайте, а потом сходите за своим ружьем. Когда они придут, оно будет уже моим. Ясно?

Якуб улыбнулся. Его ружье! Кусок ржавого железа. Он невольно вспомнил деревянную, грубо сколоченную и выкрашенную пирамиду, в которой под номером девятнадцать стоял его автомат, когда Якуб был членом народной милиции на заводе «Шкода». Теперь уже давно, с тех пор, как Якуб ушел на пенсию, автомат принадлежит другому человеку.

А кому этот автомат будет принадлежать сегодня вечером или завтра?

Ярослав уже давно сидел в своем кабинете, пытаясь придумать, как оттянуть наступление чего-то важного, суть которого была ему неясной.

Потом он оставил в покое бумаги и попросил машинистку из соседней комнаты приготовить кофе. Она была любезной и предупредительной девушкой. Словно ничего вокруг не происходит. Ну, а что в действительности произошло?