Палачи и жертвы - [20]

- Ну, допустим, здешний. И что?

- Да нет, вы знаете, просто я композитор, пишу песни, сочиняю музыку. И вот, хочу узнать местный фольклор, историю, мол, что творится в голове местного человека, о чем он думает, как он мыслит.

При упоминании слова композитор, Виталий чуть не протрезвел. Он так злостно посмотрел на Бабатова, что тот не понял причину перемены в его настроении.

И Виталий начал:

- Композитор говоришь! А баб наших когда имеете, то тоже сочиняете музыку, иль нет? А?

- Что с вами, товарищ?

- Да какой на хер я тебе товарищ. Ты посмотри в зеркало, на кого ты похож. Музыкант хренов.

- Но-но. Послушайте, если я вам скажу, кто я на самом деле, вы бы превратились сейчас в зайца.

- Да иди ты в жопу, пидор в кепке! Слышь, пошел на хер!

При этих словах Бабатов встал, и тут же за его спиной возникло трое молодых людей в темных костюмах. Бабатов мрачным видом продолжил: '' Вы сейчас очень сильно пожалеете о том, что вы мне здесь нагово...'' Виталий не дал ему договорить. Взяв со стола пустой графин, он швырнул его в Бабатова. И главное, попал прямо в голову. Тот схватился за голову, и присев, взвыл от боли. Те, трое его друзей, опешили, они явно не ожидали такого выпада со стороны Виталия. Через секунду Виталий подняв руками стол, опрокинул его на них. Все обглоданное на столе посыпалось на Бабатова, который еще ныл от боли, и на одного из его сподвижников, пытавшегося помочь ему встать. Виталий, воспользовавшись секундной паузой, выпрыгнул в окно. Оно было открыто, так как было лето. Он уже ничего не слышал за спиной, что есть мочи, бежал. Лишь один раз, когда бегом огибал поворот, он услышал сзади пронзительный свисток милицейского патруля, но через миг он скрылся в темноте.

Но на этом спокойная жизнь Виталия не завершилась. На следующий день он узнал дикую новость. Оказывается, Аншелис, находясь у себя дома, в очередной раз разбирая бомбу, подорвался. Он нечаянно перепутал какие-то провода, и бомба взорвалась. В результате Аншелис превратился в маленькую жареную котлету, его останки разбросало по сторонам. Виталий, как обычно, направляясь к дому Ионесяна, в крепость, увидел Пападжанова. Тот, обнявшись с ним, спросил, "ты где, Витя? Мы уже совсем здесь с ума сходим. Ты слышал, что случилось с бедным Аншелисом? Его фактически не нашли. Более того, Витя, сейчас у него в доме, и в округе там, рыскают чекисты. Они, как псы, обнюхивают все кругом. Три бомбы там были, представляешь? Все взорвалось. А взрыв был мощный". Эта новость потрясла Виталия, и он немного стал забывать о Милене. Они молча, даже крадучись, направились к дому Аншелиса, где он раньше жил. Уже издали была видна толпа, слышен был неразборчивый гул людей. Аншелис жил в одноэтажном домике, а сейчас, вместо домика, стояли одни почерневшие стены. Потолка не было. Дым еще не полностью затух. Рядом земля спеклась от огня и пожара, пахло гарью, чем-то неприятным. Даже кто-то рядом из любопытных уверял, что он нашел здесь оторванную руку. Вблизи дома на асфальте кровь еще не полностью засохла, она даже бурлила. Кровь как бы радовалась свету, солнцу, радовалась своему освобождению. Кругом шастали люди в штатском. Пападжанов и Керамиди решили уйти оттуда с глаз долой.

''А что же будет с покушением на Левандовского? Ведь завтра же намечалось покушение?', спросил полностью обалдевший Виталий у Пападжанова. ''Ара, Витя, не знаю, матах, не знаю''. И приблизившись вплотную к нему, очень тихо сказал: ''Витек, мне кажется этот взрыв кто-то подстроил из наших. Клянусь я говорю (перекрестился), Аншелис слишком опытный техник, чтобы подорваться как ребенок. Тут чья - то рука''. Виталий вздрогнул и внимательно посмотрел на него в упор. В этот момент глаза Пападжанова горели. ''И на кого же ты думаешь, Папа?', приблизился к нему Виталий. Пападжанов обернулся по сторонам: "Витя, это по - моему, Харя. Ты понял, это он, сука. Нутром чую''. ''Может, ты ошибаешься. Это простая версия, это не факт, Папа!', спокойно, но дрожащим голосом заявил Керамиди. "Драпать надо, Витя, когти рвать. Повесят нас всех', надрываясь, шептал Пападжанов.

Вечером того дня Харламов провел совещание боевой группы. Совещание проходило не как обычно, в доме Ионесяна, а на квартире Харламова. В целях конспирации. Присутствовали все члены группы. Все молча слушали Харламова, как он сообщил о нелепой случайности, которая закончилась для Аншелиса трагически. '' Случилась страшная трагедия, умер наш боевой товарищ. Но виноват он сам, надо быть более ответственным в работе с бомбами. Но ничего, это для всех будет уроком. Тем более, что после этого, мы поменяем свою дислокацию. Эти дни ничем не заниматься, вообще ничем. Собираться будем раз в месяц. Я дам знать. Плюс ко всему, Левандовский сегодня ночью уезжает в Москву, и возможно уже не вернется в Баку. Его там ждет новое назначение. Поэтому операция по его устранению, разумеется, откладывается. Да и бомбу новую надо заказать. А на это уйдет минимум три недели. Новым объектом покушения я предлагаю Кирова''. Все это он сказал на одном дыхании, быстро и четко, с подавленной миной. Пока он говорил, Керамиди и Пападжанов грустно переглядывались. Виталий был как в тумане, для него смысл жизни пропал вместе с бомбой Аншелиса. Он даже не совсем внимательно слушал Харламова, так как в голове звенели подозрения Пападжанова в отношении Харламова. Настолько Виталий увлекся этими раздумьями, что Харламов это заметил, и сделал ему замечание. После совещания, когда все разошлись, уже на улице, Пападжанов, подойдя к Керамиди, сказал, "пойдем в ''Баксовет', посидим, выпьем, обсудим обстановку.'' Виталий вспомнил вчерашнюю драку в "Баксовете", и решительно запротестовал, предложив другое место. Но Пападжанов начал настаивать, и Виталий, не выдержав, рассказал ему о вчерашнем инциденте, о Бабатове и его дружках. '' Ты пойми, просто там хорошо кормят, и там уютно. Честно скажи Витя, только это тебя удерживает, или еще есть причина, по которой ты не хочешь пойти в ''Баксовет', допытывался у него Пападжанов. ''Какая может быть причина. Естественно это, и все', невинно признался Виталий. ''Это же мелочь, Витек", спокойно сказал Пападжанов.