Пак из Древнего леса - [7]

Кедеэрн спал и видел во сне, как на широкой поляне в чаще Древнего леса встречаются его отец и Оберон. Видел, как на ладонь владыки Ада ложится длинная иссиня-черная прядь волос.

— Этого достаточно? — любезно осведомляется король сидов. — Или предоставить более существенное доказательство? Скажем, глаз или руку?

— Достаточно, — владыка Ада оборачивает локон вокруг пальцев. — Но твои требования чрезмерны. Я согласен отозвать своих воинов и освободить вас от дани на сто лет. Даже на двести. Это достойный выкуп.

— Нет, — Оберон со спокойной уверенностью качает головой. — Вы уходите с Земли. Навсегда. Из Подземелья тоже.

— Не слишком ли большой кусок пирога ты себе отрезаешь, сид? Подземельем ты подавишься. Тролли и гномы не пустят вас в свой мир.

— Я умею договариваться. Не уходи от ответа, демон.

Глаза владыки Ада горят яростным огнем.

— Я хочу услышать клятву на крови, Оберон. Только тогда я поверю тебе.

— Ты ее услышишь, если примешь мои условия.

Молчание длится долгие минуты. И когда наконец звучат слова, они падают свинцовым дождем.

— Я принимаю твои условия. И будь ты проклят во веки веков, король сидов. Ты и весь твой народ!

Кедеэрн слушает слова клятвы. В ней есть лазейка. Но она спрятана так искусно, что владыка Ада ничего не замечает. Жизнь принца в обмен на два мира… Всё верно, но где сказано, что принц будет возвращен отцу? Формула, привычная для демонов, не означает того же для сидов. Клятва не будет нарушена, ее просто выполнят буквально.

Кедеэрн видит, как обрушивается в бездонную пропасть дорога в Ад, обрекая народ демонов на вырождение без притока свежей крови. Кедеэрн не сомневается, что повелитель Преисподней потратит тысячи лет, но построит мост. Не на Землю, так в Подземелье. Однако для бывшего принца это уже не имеет значения. Волшебный сон не длится дольше ста лет. Потом наступает смерть. Кедеэрн согласен на нее прямо сейчас.

* * *

— Мои поздравления, Оберон. Ты получил всё, что хотел, — Пак взмахнул венком из лесных цветов, отвесив королю сидов ироничный полупоклон.

— С твоей помощью, Робин, — Оберон уселся на выступающие из земли корни древнего дуба, на ветке которого расположился Пак. — Я помню о нашем договоре и готов исполнить твои желания.

— Куда нам спешить? Впереди довольно времени, — Пак нахлобучил венок на голову. Глаза его смеялись, но это был злой смех. — Впрочем, одно желание я готов потребовать прямо сейчас. Отдай мне Кедеэрна. Живым и невредимым душой и телом.

— Ты всё такой же мстительный, Пак, — Оберон усмехнулся. Выпутал из светлых кудрей упавший на него желудь и поднялся. — Изволь, ты его получишь.

* * *

Кедеэрну снился звон цепей — тяжелых, кандальных. Но звук был странный, с серебряным отливом. Кто же кует кандалы из серебра?

— О, старая работа! — с уважением произнес чей-то незнакомый ворчливый голос. — Лунные лучи, чешуя форели, плющ… Что-то еще?

— Смех ребенка.

Кедеэрн рванулся сквозь сон. Всё, чего он сейчас хотел — добраться до обладателя этого насмешливого голоса и свернуть ему шею. Просто и без изысков, зато уж наверняка! Но сон не отпустил его. Голоса стали отдаляться, потом всё стихло. Тишина неожиданно напугала Кереэрна. Неужели он проведет так сто лет? Нет, даже сиды не могут быть настолько жестокими! Лучше боль, унижения, что угодно!

— Просыпайся, мне уже надоело тебя тащить.

Тишина треснула и осыпалась. На Кедеэрна разом обрушились запахи леса, гомон птиц и солнечный свет. Свет, проникающий сквозь густую листву, был рассеянным и зеленоватым, но Кедеэрн всё равно зажмурился. Потер глаза и снова услышал серебряный звон. Его руки были скованы тонкой цепочкой. Странно, а во сне показалось, что это тяжелые кандалы.

— Просыпайся, — повторил Пак. Он стоял неподалеку, опершись о поваленный замшелый ствол. Новая туника отливала багрецом осенней листвы, на нечесанных волосах чудом удерживался венок из веток папоротника.

Кедеэрн смерил глазами разделяющее их расстояние.

— Даже не думай, — Пак прищурился. — Мы в Древнем лесу. Если не хочешь стать перегноем, делай, что я тебе говорю.

Кедеэрн молча встал. Этот мерзкий предатель не услышит от него ни одного слова.

— Иди за мной, — Пак нарочито медленно повернулся, сделал три шага, завернул за неохватный ствол ясеня и исчез.

Кедеэрн огляделся. Лес смотрел на него неисчислимым множеством глаз. Не скроешься, не убежишь. И выхода на дороги не видно. Кедеэрн пошел по следам Пака. За ясенем окружающий мир моргнул, и перед ним открылся холм.

— Добро пожаловать, — Пак радушно раскинул руки. — Гость в дом, хозяину радость. Это, правда, не мой дом, а ты не гость, но всё равно садись.

Он ногой придвинул Кедеэрну нечто, напоминающее покрытую мхом кочку. Солнечные лучи внутрь холма не проникали, но весь полукруглый потолок покрывали светлячки, горевшие ровным зеленоватым светом. Кедеэрн не впервые попадал в тор, но здесь всё было особенным. Пестрый ковер на полу — из клевера, плетеные узоры на стенах — из корней, перевитых мерцающей грибницей. Лавки — из цельных коряг. В изгибе одной из них уютно устроился Пак.

— Успеешь еще насмотреться. Сядь, говорю. И послушай.