Падшая женщина - [29]
– Петя, твой дедушка, царствие ему небесное, он очень умный был. Пробивной. Боевой. Ничего не боялся. И очень добрый при этом. Открытый и честный. Он всегда знал, как поступить правильно, как будет по совести. В нем была такая уверенность, сила. Как будто он заранее знал, что у него все получится. Так оно и было. За что бы ни взялся, все выходило. Они вместе с Дмитрием Захаровым в одном классе учились. Дружили с детства. Но Дмитрий очень осторожный был, неуверенный. Комплексов у него было много. Наверное, поэтому и дружил с Петей, хотя не любил его. Завидовал сильно. Всю жизнь. А Петя думал, что они друзья. Петя Дмитрия всегда защищал, да он всем, кому мог, помогал. А после школы Петя уехал в Минск учиться. В институт там поступил. Вообще-то они вместе с Дмитрием уехали, но Дима провалился и вернулся сюда, в техникуме стал учиться. А Петя экзамены блестяще сдал. Кто бы сомневался?! И остался учиться. Дима за мной ухаживал еще до армии, хотя я ему сразу сказала, что не буду с ним никогда. Но Дима настырный, не мытьем, так катаньем решил своего добиться. Слухи по поселку распустил, что я его девушка и даже замуж за него согласилась пойти. Наврал всем с три короба, а мне уже никто и не верил. Поди докажи, что ничего такого и быть не могло! Но Дима письма мне из армии писал. Я ни разу не ответила, да ему хоть кол на голове теши – он себе вообразил, что я его из армии жду, замуж не выхожу.
А я ведь на самом деле Петю ждала. Любила его очень сильно. Только это мне расплата такая была – я Диму обидела отказом, а Петя на меня никакого внимания никогда не обращал. Но я надеялась, что он после учебы вернется в наш город и увидит, что я его ждала. Петя вернулся, только не один, а с женой, бабушкой твоей. Она такая красивая была, что все только о ней и говорили. Не поселковая, а городская. Одевалась по-другому, вела себя не так, как у нас. Сразу было видно, что она Пете очень подходит как жена – умная, держать себя умеет, про красоту свою все знает и знает, как ею пользоваться. И амбиции у нее были. Не стала бы такая женщина в поселке сидеть и на забор смотреть. Петя очень гордый ходил – такую жену привез! Я тогда так плакала, что все глаза выплакала. А ничего уже не поделаешь…
Петю назначили начальником, сразу заместителем директора завода. Как молодого специалиста. Он ведь еще и по комсомольской линии был лидером. Все говорили, что еще пара лет – и самым молодым директором станет. Никто не сомневался в этом. А там, глядишь, и в Москву уедет. А Дима… он ведь снизу шагал, медленно, тяжело. После армии тоже на заводе работал, выслуживался. Ну и меня под рукой держал – я в секретариате работала. Диму хоть и не очень любили, но ценили за то, что свой, местный. Дима очень хотел замом стать, и вроде все к тому и шло, если бы Петр не вернулся. Петя буквально из-под носа у Димы место увел, но не понимал этого. Да еще радовался, что с другом вместе работать будет, бок о бок. Обещал помочь ему. Диму от этого прямо воротило. Он аж зубами скрежетал, когда Петю с женой видел, так ему плохо было. Да и мне не сладко. Петя так искренне обрадовался, что я тоже на заводе работаю. Никак до него не доходило, что у нас с ним никакой дружбы не может быть. Какая там дружба, если у меня любовь еще не утихла, знобила и знобила. Ну а у Димы дружба давно в ненависть переросла. А я Петю и предупредить не могла, чтобы он с Димой осторожнее был. Сначала молчала от злости, от обиды, что он не видит, как я его люблю. Потом молчала, потому что все молчали, хотя последняя собака на заводе знала, что Дима в дураках остался. Раскатал губу, да закатывать пришлось. Да и не знала я, как с Петей поговорить – что я ему сказала бы? Он бы мне и не поверил – как может лучший друг ненавидеть? Да они же за одной партой сидели! Нет, Петя не хотел плохое в людях видеть. Только бы на меня обиделся, что слухи распускаю, сплетничаю и наговариваю почем зря на Диму. Так что я виновата в том, что потом случилось. Домолчалась…
Лариса достала из сумки платок, вытерла лицо. Вика видела, что она устала. Очень устала. Лариса отпила давно остывший кофе и посмотрела в окно. Вика тоже молчала, боясь прервать этот монолог, который мог оборваться так же неожиданно, как и начался.
– Плохо я тогда жила. С виду – все хорошо. Работала. Петю каждый день видела. Но только больно было мне от этого очень. Петя ко мне очень хорошо относился. Но женщину во мне не видел. Только помощницу преданную. А я его так ревновала! Хотя понимала, что для его жены я никто – не соперница даже. Где она и где я… Не могла я с ней тягаться. Могла только Пете помогать и радоваться, что вижу его. Диме тогда тоже пришлось несладко – ходить у Пети в подчинении. Опять у Пети все, а у Димы – кукиш с маслом. Нет, Дима зубы скалил в улыбке, как шакал последний, а укусить не мог. Силенок маловато, да и кишка тонка.
Лариса опять замолчала и посмотрела в окно. И вдруг подскочила, схватила сумку.
– Что случилось? – ахнула Вика.
– Мне пора. Давид уже в машине сидит, – испуганно сказала Лариса.
– Но вы недосказали, что было дальше! – взмолилась Вика.
С момента выхода «Дневника мамы первоклассника» прошло девять лет. И я снова пошла в школу – теперь с дочкой-первоклассницей. Что изменилось? Все и ничего. «Ча-ща», по счастью, по-прежнему пишется с буквой «а», а «чу-щу» – через «у». Но появились родительские «Вотсапы», новые праздники, новые учебники. Да, забыла сказать самое главное – моя дочь пошла в школу не 1 сентября, а 11 января, потому что я ошиблась дверью. Мне кажется, это уже смешно.Маша Трауб.
Так бывает – тебе кажется, что жизнь вполне наладилась и даже удалась. Ты – счастливчик, все у тебя ровно и гладко. И вдруг – удар. Ты словно спотыкаешься на ровной дороге и понимаешь, что то, что было раньше, – не жизнь, не настоящая жизнь.Появляется человек, без которого ты задыхаешься, физически не можешь дышать.Будь тебе девятнадцать, у тебя не было бы сомнений в том, что счастье продлится вечно. Но тебе почти сорок, и ты больше не веришь в сказки…
Каждый рассказ, вошедший в этот сборник, — остановившееся мгновение, история, которая произойдет на ваших глазах. Перелистывая страницу за страни-цей чужую жизнь, вы будете смеяться, переживать за героев, сомневаться в правдивости историй или, наоборот, вспоминать, что точно такой же случай приключился с вами или вашими близкими. Но главное — эти истории не оставят вас равнодушными. Это мы вам обещаем!
В этой книге я собрала истории – смешные и грустные, счастливые и трагические, – которые объединяет одно – еда.
В центре романа «Нам выходить на следующей» – история трех женщин: бабушки, матери и внучки, каждая из которых уверена, что найдет свою любовь и будет счастлива.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
Ида Финк родилась в 1921 г. в Збараже, провинциальном городе на восточной окраине Польши (ныне Украина). В 1942 г. бежала вместе с сестрой из гетто и скрывалась до конца войны. С 1957 г. до смерти (2011) жила в Израиле. Публиковаться начала только в 1971 г. Единственный автор, пишущий не на иврите, удостоенный Государственной премии Израиля в области литературы (2008). Вся ее лаконичная, полностью лишенная как пафоса, так и демонстративного изображения жестокости, проза связана с темой Холокоста. Собранные в книге «Уплывающий сад» короткие истории так или иначе отсылают к рассказу, который дал имя всему сборнику: пропасти между эпохой до Холокоста и последующей историей человечества и конкретных людей.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.
Мама все время рассказывает истории – мимоходом, пока варит кофе. Истории, от которых у меня глаза вылезают на лоб и я забываю про кофе. Истории, которые невозможно придумать, а можно только прожить, будучи одним из главных героев.
Эта книга – сборник повестей и рассказов. Все они – о семьях. Разных – счастливых и не очень. О судьбах – горьких и ярких. О женщинах и детях. О мужчинах, которые уходят и возвращаются. Все истории почти документальные. Или похожи на документальные. Жизнь остается самым лучшим рассказчиком, преподнося сюрпризы, на которые не способна писательская фантазия.Маша Трауб.
Я приехала в дом, в котором выросла. Долго пыталась открыть дверь, ковыряясь ключами в дверных замках. «А вы кто?» – спросила у меня соседка, выносившая ведро. «Я здесь живу. Жила», – ответила я. «С кем ты разговариваешь?» – выглянула из-за двери пожилая женщина и тяжело поднялась на пролет. «Ты Маша? Дочка Ольги?» – спросила она меня. Я кивнула. Здесь меня узнают всегда, сколько бы лет ни прошло. Соседи. Они напомнят тебе то, что ты давно забыл.Маша Трауб.
Любая семья рано или поздно оказывается на грани. Кажется, очень просто перейти незримую черту и обрести свободу от брачных уз. Или сложно и даже невозможно? Говорить ли ребенку правду? Куда бежать от собственных мыслей и чувств? И кому можно излить душу? И, наконец, что должно произойти, чтобы нашлись ответы на все вопросы?