– Пожалуй, я откланяюсь, учитель.
– Не учитель я тебе, – благодушно ответил он. – Мог бы запомнить.
Вылетал я из транса в уверенности, что Айлинг под ненужными веществами, и с желанием, чтобы к нему постучалась Илинель. Она точно разозлит учителя до степени, необходимой для отползания. А то и откатывания. Шарик из моей бывшей подруги получился бы зачетный. Кстати, об Илинель. Защиту-то я не восстановил. Пришлось перед сном заняться, а то визит бывшей любовницы был бы сейчас некстати. Желание проверить, как там дела у Мальцева, я в себе подавил: слишком я сейчас был уязвим перед учителем, выдернуть ему меня – раз плюнуть. Поэтому я навертел на себя все доступные мне защиты и только после этого отправился спать.
Как ни странно, выспался я прекрасно, настроение не испортила даже обычная утренняя каша, которую почему-то мама считала самой нужной и правильной едой. К каше я добавил бутерброд с таким толстым слоем колбасы, что она примирила меня не только с необходимостью доесть кашу, но и с необходимостью вести застольную беседу. Так-то я бы предпочел ее избежать, но по новостям ничего интересного не показывали, про вчерашнее срабатывание магии у Ждановых больше ничего не говорили, проскользнули лишь туманные намеки о терках между двумя немаленькими кланами, в котором один проявил необычайную изобретательность, походя унизив другой. Надо же, Лазаревы нагло присвоили себе мое достижение! Сначала я почувствовал злость, и только потом сообразил, что это мне на руку, в отличие от разборок со Ждановым.
– Ваша классная звонила, – неожиданно сказала мама. – Спрашивала, не нанимали ли мы репетиторов по математике.
– Угу, – буркнул я, тщательно пережевывая бутерброд. Как говорил Айлинг, магу мало положить пищу в рот, нужно еще ее правильно употребить.
– Что угу? – спросила она. – Мне кажется, она намекает на репетиторство. Спросишь, сколько она берет за час? Вдруг поможет.
Сказала она это неуверенно, словно сомневалась в моих силах справиться самостоятельно не только с математикой, но и с разговором с учительницей.
– У меня за последнюю контрольную по алгебре пять, какое репетиторство?
– Пять? – поразилась мама. – Как так?
– Нашел один сайт, – небрежно бросил я, – на котором все правила так объясняют, что никаких проблем больше не возникает. Математика прекрасна и легка, она как музыка, только воплощена не в звуке, а в цифре.
– Скажешь тоже! – засмеялась мама. – Да ты у меня поэт.
– Поэт не поэт, но мне уже пора, а то опоздаю.
Я торопливо допил чай, которого оставалось глотка два и рванул из кухни.
– Времени же еще много, – удивилась мама.
Но так казалось только ей, поскольку мне надо было добраться до гаража, подновить там заклинания, и только потом идти в школу. Причем сделать это так, чтобы никто ничего не заподозрил.
До гаража я пробежался легкой трусцой, по дороге крутя в руках мячи для гольфа. Пальцы уже не казались такими неуклюжими отростками, как были при моем вселении, но работать было ещё над чем.
В гараже никаких критических проблем не обнаружилось, процесс шел своим чередом, поэтому я просто подновил защиту и рванул в школу. Отвод глаз снял буквально перед поворотом к ней и, как оказалось, поторопился.
– Привет, Ярослав, – заступил мне дорогу Глаз. – Разговор есть.
– Долгий?
– Да не особо. Димана Мальцевы задолбали, – сразу пояснил он проблемы. – Он теперь почти безвылазно сидит с сеструхой, чтобы нас не подставить. – Я хмыкнул, и Глаз сразу добавил: – Ну, и тебя тоже. Мы про тебя ни полслова никому, зуб даю.
– И чего от меня хочешь?
– Может, ну их, этих Мальцевых? Сестра Димана уже сама за него не согласна. Там дедуля Мальцевых, – Глаз с отвращение сплюнул на землю, – мерзкий такой старикашка, на нее наезжает так, что она вообще не рада, что с Мальцевыми связалась. Не хочет она, короче, за этого Андрея.
– Им решать. Я-то тут при чем?
– Так у того крыша поехала, – охотно пояснил Глаз. – Говорит, только на ней женюсь, мне посланец бога сказал, а против бога идти нельзя. Может, опять посланцем побудешь? У меня бизнес страдает.
Я фыркнул. Бизнес у него страдает. Не получается отжимать без свидетелей телефоны и синтезаторы. Кстати, у меня так и валяется дома синтезатор в чехле, а мог бы на нем пальцы тоже поразминать… Но время, где его взять на все?
– Че ржешь? – буркнул Глаз. – Тебя бы так обложили. Разрулишь?
Я задумался. Снимать проклятие всегда сложнее, чем накладывать, тем более что несколько дней уже прошло, оно прижилось, укоренилось и сроднилось с Мальцевым-младшим. Приказать Андрею больше не приходить к Ольге – так он же на стену полезет, слишком жесткое условие.
– Они от вас все равно не отстанут, если наехали. Разрулю – начнут выяснять, как вы до посланца бога достучались. А так вы не при делах.
– Зарраза.
Глаз грязно выругался и опять начал плеваться, хорошо не на меня, но проходящий мимо Игорь испуганно отшатнулся и бросил на меня умоляющий взгляд, сигнализируя всеми частями тела о своей просьбе. Я сделал вид, что не вижу его судорожных подергиваний, и сказал:
– Я подумаю, что можно сделать. Но как мне кажется, чем сейчас меньше вмешиваться, тем быстрее Мальцевы успокоятся. Все, мне пора.