Падение - [11]

Слава решил, что ему здесь больше делать нечего. Выкинул бычок в урну, уже и так заполненную доверху мусором. Посмеиваясь, он направился в сторону своего дома. Прощаться со всем за руку и отвечать на все вопросы заняло бы ещё лишний час, а потом вполне могло перерасти в активное празднование.

— Славка! Постой!

К нему спешил их староста — Матвей. Он был ещё выше Славы, и семья его была самой богатой, если не во всей школе, то среди старших классов — точно. На нём лежал летний загар, явно заработанный на пляжах у тёплого моря, а не на грядках родительских дач и блужданий по летним городским улицам. На носу у него лежали стильные очки, в которых одноклассники подозревали отсутствие диоптрий. Волосы модно подстрижены, словно у какого-то всемирно известного футболиста, но Слава всегда затруднялся найти точный прототип этой стрижки. Матвей всегда выглядел круто. Но это был тот случай, когда обёртка соответствовала начинке. Матвей был, на самом деле, крутым. Он был КМС по боксу, обладал каким-то поясом по джиу-джитсу, ежегодно участвовал и получал грамоты в Спартакиадах. А ещё оставался при этом круглым отличником, главой и душой класса, пару раз брал призовые места на Олимпиадах по истории и английскому языку. У него был подкованный язык, всеобщее обожание и даже, по слухам, не последние роли в жизни района. Ну и главное — у Матвея было до хрена денег! С ним встречалась Женя Мармеладова, для подавляющего большинства учеников мужского пола, — первая красавица школы. Лишь каким-то чудом эту блестящую парочку обошёл в прошлом году на выборах школьного президента Светлинский, на которого без смеха и не взглянешь, но энергии и желания у него был вагон, да и все учителя почему-то одобряли его кандидатуру.

Слава дружил с Матвеем в начальной школе. Матвей оказался очень ревнив и мелочен, поэтому, когда Слава подружился с новичком-Родей, он вдруг свёл на нет их дружбу. Славе это не очень понравилось, но ему ничего не оставалось, как пожать плечами и общаться с тем человеком, общаться с которым ему доставляло куда большее удовольствие, чем с хвастливым и самовлюблённым Матвеем. Но и врагами они тоже не стали. А после перегруппировок классов в десятые, оказавшись вместе в десятом «Б», общались, как старые приятели, совершенно легко и непринуждённо.

— Чего, Матвей?

— Ты в курсе?

— В курсе чего?

— В смысле? То есть… я думал, ты знаешь. Дача у Роди отменяется. Он в больницу попал. Я звонил им на домашний, его пахан сказал, что-то серьёзное приключилось. Не факт даже, что он в этом году сможет вернуться в школу.

— Ты стебёшь меня, что ли?

— Не гони, Слава! С таким не шутят. Он в нашей областной лежит, сто четвёртая палата. Слушай, ты сходи, наверное, навести его, да? Мы сегодня не сможем, у Женьки вариантик нарисовывается… Но на неделе, ты уж не переживай, я всех его проведать загоню. А ты сам, если будет желание, вечером приходи, мы будем рады. Так посидим небольшой компанией, человек пять из нашего класса будет. Женькин адрес помнишь? Ну наберёшь, если что!

Последнюю фразу Матвей кричал уже в спину убегающего Славы.

* * *

Родю накануне сильно избили. Превратили лицо в кровавое месиво, пробили голову, сломали ногу, кисть и пару рёбер. Считать синяки и ссадины вовсе было пустым делом. Его оперировали несколько часов. Состояние было скверное, но он приходил в себя на короткие промежутки времени.

Славу не пустили в палату. Родя физически не мог никого принимать. У его палаты дежурила мать. Слава встретил сильно осунувшегося отца Роди у автомата с кофе. Дядя Паша очень скверно выглядел: синяки под вымотанными впалыми глазами, искусанные губы, грязные волосы на голове, помятая одежда, трясущиеся руки и потерянный взгляд. Он даже не сразу узнал друга своего сына.

Слава тараторил что-то невнятное, сыпал вопросами, норовил увидеть Родю или остаться у его палаты. Дядя Паша отвечал невпопад, хотя его порадовало Славино участие. В итоге, он отправил его домой, пообещав позвонить и сообщить, когда посещение больного будет возможно. Подробностей случившегося вытащить из дяди Паши у Славы толком не получилось. Но, как он понял, это не было ограблением. Телефон и бумажник оставили. При избиении мобильник даже каким-то чудом уцелел. В отличие от Родьки.

— Совсем уже молодёжь обалдела! Прямо на крыльце больницы курят! Ещё и прямо в костюме. Бессовестный!

Дородная дамочка в возрасте с мелкой девчонкой (как и Слава, одетой в школьную форму) вышли из больницы и, сделав замечание, отправились восвояси.

Слава мерил шагами крыльцо, дымя при этом сигаретой. Ему одновременно было тяжело и безумно жалко своего друга, но в нём закипала и лютая злоба к его обидчикам. Он прикидывал, кто это мог быть и, главное, зачем они это сделали? Родя никогда не развязал бы конфликт первым. Даже наоборот, он всегда старался всем помочь, всех помирить. Мог, конечно, в шутку ляпнуть что-то лишнее, но при этом ни за что не стал бы отпускать рискованные шутки среди незнакомых ему людей. Что же произошло?

Дядя Паша рассказал слишком мало подробностей, без которых всерьёз строить какие-то предположения было невозможным. От этого Слава злился только сильнее. Как вообще Родя оказался ночью на улице? Слава предлагал ему вчера вечером погулять, но в ответ получил отказ. К Родиным родителям приехали родственники, откуда-то издалека. Поэтому его заставили проводить с ними весь вечер дома. Зачем он выходил ночью, да ещё куда-то далеко со двора? Во дворе и округе его никто бы не тронул. У него было много друзей, причём и из числа довольно сомнительных компаний. А ещё Родин двоюродный брат сидел на зоне и даже оттуда создавал ему прекрасную «крышу».