Падение Коцита - [41]

Одни Мировые Деревья высились стройными колоннами, почти без ветвей до самой макушки. В их кронах сочетались разные нити Силы планеты, текущие по воздушным путям. Не всякие существа могли жить там. Обитали в тех высочайших кронах существа странные, тесно связанные с летающими живыми цветами, что плывут по Небу вперемежку с облаками. Гости планеты, перемещающиеся между мирами, между планетами, тоже останавливались именно там. И странная музыка порою доносилась с летающих цветов, перемещающихся по просторам вечного Неба… И шепчутся в ночи Прыгающие по Ветвям, если плывёт высоко в небе таинственный цветок…

Другие Деревья кряжистые и многоветвистые. На таких и Прыгающие по Ветвям, сколько ни на есть их разновидностей, и многие другие там живут. Много разных видов Деревьев на планете…

Иногда течение Сил Потоков планеты меняются. И тогда Сидящие у Ствола помогают Дереву передвинуть ветви на новое, соответствующее Потоку место. В этом случае чаще всего выбирается форма Полоза. Длинное тело без рук и ног, голова. Так удобнее всего обвивать Ветвь. Когда слиянию душ помогает слияние тел, помощь дереву можно оказать быстрее и лучше. Не сбрасывать же Дереву свои ветви, как предлагают некоторые по глупости. Подумать только! Оторвать от себя часть тела, а потом вырастить такую же на другом месте, где она нужна именно сейчас? Зачем? Если можно размягчить плоть Дерева и безо всяких повреждений восстановить соответствие Ветвей течению Потоков!

Так что Мировое Дерево, надо полагать, мало обратило внимания на сомнения и смятение малыша, Прыгающего по Ветвям. Просто, когда произошло всё-таки Касание Душ, душа Мирового Дерева почувствовала необходимость помочь, и помогла. Самое, между прочим, наиобычайнейшее дело. Естественнейшее в мире Живых…

12–04

Вождь проснулся и некоторое время лежал, улыбаясь самым дурацким образом и неизвестно чему. Затем нахмурился и протяжно вздохнул. Конечно же, из-под живого плаща богини выражение его лица не рассмотреть. Но, едва услышав знакомое хмыканье старшего человека боя, вождь догадался, что его первый помощник, как всегда, оказался в курсе настроений, пребывающих в теле главного человека племени.

— Вот и мне думается, что мир этот какой-то невозможный. Никто никого не ест, никто ни с кем не воюет. Заботы эти странные. Дерево не повреди! Ну, большое дерево, не спорю. Живут на нём всякие там, и вроде как даже думать и говорить умеют. А меча в лапах отродясь никто не держал! Не удивительно, что приходи любой, воюй-убивай. А они, дурачки такие, только глазами хлопать будут: «Да как же можно! Да что же это вы делаете!» Тьфу!

Вождь улыбнулся. Несвойственная его помощнику горячность лучше всего показывала, что сон богини всё-таки задел за живое. Что ни говори, сказка сказкой, а кого не потянет жить в мире, где нет войны, лжи и даже самой смерти? Где все беды в шишке от падения с ветки или невкусной пище, потому что у тебя нет, видите ли, на душе должного умиротворения. Попробовали бы они жрать потроха вонючего хищника, задавившего во сне пятерых людей из твоего племени, потому что охотники Диких Псов жгут костры у входа в пещеру, где ты еле-еле отбиваешься от проклятых людоедов…

Вождь сбросил с лица живой плащ и сел, а потом только спохватился и, положив плащ поудобнее, погладил его рукою, как бы прося прощения за свою внезапную вспышку.

— Вот то-то и оно, — мрачно заметил уже сидящий с непокрытой головой помощник. — Вот то-то и оно. Понимаешь вроде, что не тот это мир, а всё равно. На плащи эти глянешь, что как дети малые. Шляпы живые… И понимаешь, что боги с золотой кожей говорят тебе чистую правду. И что был у нас другой мир. И понимаешь ещё, что не просто так нам богиня сны эти подсовывает. Вроде как на дело предстоящее воодушевляет. На подвиги готовит. Чтобы, значит, в глаза смерти глядеть не боялись.

— А то ты коленками стучишь с перепугу, как кто зубы покажет, — хмыкнул вождь.

— Да нет, — ответил тот. — А всё равно, как-то… Да ты не думай, просто сны эти, — так и хочется кишки на башку намотать тем, кто всё это кровью залил. Меня бы туда, поучил бы их с какой стороны меч держать надо, дурни мохнатые…

Вождь грустно вздохнул и огляделся. Племя, как обычно после общего сна богини людям, пробуждалось одновременно и некоторое время пребывало в улыбающемся состоянии, ещё как бы не вернувшись из того мира в этот.

Однако, впереди ещё долгий путь. А когда прибудем на место, вот тут-то и начнётся самая работа. О которой мы, положа руку на сердце, ничего толком до сих пор так и не узнали…

Глава 13 Пряность

13–01

Гунцааг КЄзулук, гирбир рода Гунцааг, более известный домашним под именем Азу, — умирал.

Возлежа на ритуальном ложе, сквозь приспущенные веки, он наблюдал, как остающиеся в мире исполняют священный ритуал его проводов.

Вот привязана к стене дочь начальника стражи. Она — последняя, кто оскорбил гирбира. Не зная, разумеется, кто он, ибо нечистые не могут знать тайны избранных. Она уже приготовлена к смерти, её рот зашит. Когда он умрёт, её веки пришьют к бровям, а живот разрежут. Кишки её выплеснут на пол, а потом выпустят голодных крыс. А дети его в это время станут читать соответственные слова заклятий из Святой Книги. Ритуал должен быть исполнен, потому что Бог, избравший род Гунцааг во Имя Свое, приказал исполнять все ритуалы, записанные в Святой Книге самим первым Избранным во тьме пещеры Избрания, пещеры Гууах-Аалух, ибо Бог изрёк, что Он благоволит обитать во мгле. И истапливал первый Избранный жир из тела своего, и наполнял этим жиром лампу, и светила она ему, когда записывал он слова Бога. И не кончался жир в его теле, и чудесным образом исцелены были раны его по окончании записи. И остатки недоеденного крысами жира тела оскорбившей гирбира используют для заполнения святых ламп на ритуале похорон гирбира.