Падение Коцита - [43]

13–03

Нетерпеливая жажда наслаждений сотрясала призрачное тело умершего гирбира, когда взмыл он ввысь над пограничными горами и завис над Долиной Лиловых Зиккуратов.

И в этот момент изумился он тому, что название это знакомо ему, откуда-то. Но счёл сие очередной милостью Бога.

И опускался он вниз, замедляя полёт свой, и к некоему туману, висящему в долине, приближался он. И понял он, что принятое им за туман есть дым от всесожжений, дым сгорающих жертв, благоухание Бога, и умилился призрак умершего гирбира милости Бога своего, встречающего преданного Ему благоуханиями Своими, всесожжениями жертв Своих.

И над вершинами лиловых зиккуратов пролетел призрак, над вершинами горькими, над вершинами грозными, ибо там принимали мучения, мучения вечные, — враги Бога.

И к сердцу долины приблизился призрак, к величественному Кубу приблизился, к одной из сторон его. И завис в воздухе на малое время. И дым от сожигаемых жертв проходил сквозь призрак, втягиваясь таинственно в стену Куба, Куба грозного, Куба страшного, ибо страшен Бог в гневе Своем.

И извернулась невообразимо стена Куба, и втянула в себя призрак умершего гирбира, и поглотила его, как дым.

13–04

И очутился умерший во тьме непроницаемой, и завис на месте, и застыл в неподвижности. И взыграла обида в призрачном сердце умершего: где же Бог? Отчего не спешит Он насладить избранного Своего, ибо клялся в том Самим Собою, о чём сказано в Святой Книге?

Где толпы рабов, положенных ему как избраннику Бога, и все дополнительные рабы, перечисленные в Святой Книге? Где вино, вино выдержанное, вино беспохмельное, вино вечного блаженства? Где женщины для наслаждений? Где золото, золото обещанное? Ибо за золото, с помощью Святой Лжи добытое и ритуально Богу посвящённое, тысячекратно обещался возместить Бог, — обещался клятвенно, и клялся Самим Собою в том, — где всё это?

И где же Сам Он? Почему не спешит навстречу избраннику Своему, дабы насладить его всеми наслаждениями, обещанными в Святой Книге?

И шевельнулась Мгла внутри Куба. И распахнула крылья свои, крылья перепончатые, крылья сложно изогнутые. И явился взору умершего гирбира змей, змей гигантский, змей извилистый, змей кольчатый. Шесть глаз было в голове его, три глаза с одной стороны, и три с другой было у змея того. И взглянул змей внутренний, змей ужасный, змей непредставимый, на умершего гирбира. И распахнул змей пасть свою, пасть бездонную, пасть жаждущую.

И проглотил змей оставшееся от гирбира.

13–05

И почувствовал умерший гирбир, что сжат он по рукам и ногам, спелёнут силою незримою. И ужас обуял умершее сердце его и призвал он Бога своего, Тайным Именем призвал, именем Непроизносимым призвал, Именем Сокровенным призвал Бога своего.

И словно свет зажёгся вокруг тела умершего, свет густой, свет тёмный, свет зловещий. И в свете том увидел умерший змея. Точь-в-точь как поглотивший его, только меньший, длиною с тело гирбира был бы он, вытянутый в длину, но шесть глаз было на голове его, три глаза на одной стороне, и три на другой стороне головы его.

— Да здесь Я, здесь, — насмешливо произнёс змей раздвоенным языком своим и усмехнулся глумливо.

— Что, смертный, явился ты в место, где, как обещано было тебе, одни вечно мучаются, а другие вечно наслаждаются мучениями их? Это правда.

— Кто ты? — полузадушенно прохрипел умерший гирбир, не задумываясь даже, как мог быть задушенным призрак умершего.

— Я? Бог твой, — ответил змей. — Точнее, мелкая копия тела, проглотившего тебя, исполняющая роль коммуникационной функции для контакта с новоприбывшим полуфабрикатом Пряности.

— Ты лжёшь! — воскликнул призрак гирбира.

— Лгал, — равнодушно ответил змеёныш. — Раньше. Когда вербовал далёких предков твоего племени на роль Пряности. Мне нужно хорошо питаться. А для этого требуется Пряность. Мелкие душонки Новых Людей съедобны, но слишком пресны и безвкусны. А пища Моя обязана не только питать, но и наслаждать Меня. А для этого требуется Пряность.

— Бог мой спасёт меня от тебя! — воскликнул гирбир.

Змей обвил своими кольцами и так уже неведомым образом спелёнутое тело умершего и начал медленно-медленно душить. Душить и пояснять:

— Изо всех видов смерти Мне угоднее всего удушение. Именно поэтому повелел Я, чтобы удушение считалось вами казнью проклятой, казнью нечистой. Когда воля Моя начала закрывать систему, изолируя её от Потока, моя первичная пища стала вроде как бы задыхаться. И когда удушаю Я кого-нибудь, воспоминания о тех временах наслаждают Меня, делая удушаемого Мною вкуснее для Меня. Возможно, это несколько субъективно, но о вкусах не спорят. Мне вкусно, а это — главное.

И потом, чувствуешь ли ты, как мучительно трепещет твоя жалкая душонка, это мелкое отражение на Зеркале Сути, когда удушение производится медленно и постепенно? Дрожь твоего тела дополнительно наслаждает Меня. Не зря в языках этой планеты проскакивает связь между понятием «дышать» и понятием «душа».

Ужас неминуемой смерти (смерть? в посмертии?) удесятерил ужас гирбира. И почувствовал он, что и ужас его пьёт проклятый змеёныш, пьёт, как выдержанное вино, обмениваемое по весу на серебро рудников Кушарита. И умер гирбир смертью мучительной, смертью ужасной, смертью проклятой. И воскрес тут же. И ничто из произошедшего с ним не исчезло из памяти его.