Падение Эбнера Джойса - [40]

— Знаю, знаю! — воскликнула Вирджилия и спрятала лицо в подушку, чтобы приглушить взрыв смеха. — Здесь были и другие «дамы», а рядом с ними стояли дети, и дамы читали им какие-то свитки; были тут, наверное, люди, которые играли на трубах и раздавали цветочные гирлянды... Словом, Коммерция, Промышленность, Искусство, Ремесло, Образование и прочее... Милое дитя! До чего же метко вы назвали все это «идеями»! Не мудрено, что такие новинки ошеломили вашего бедного, дорогого дедушку!

Вирджилия схватила белыми тонкими пальцами мягкую ручку Пресиозы, словно приглашая ее рассмеяться. Но Пресиоза удержалась от смеха.

— Там была и дама-машинист в светло-синем хитоне, — продолжала она после короткой паузы, — кажется, я правильно выражаюсь: хитон? — который развевался из будки паровоза...

— Железная дорога! — объявила Вирджилия, стараясь смеяться до слез.

— А на одном из рисунков были изображены купидоны, пристроившиеся на телеграфном столбе...

— А Джеремия Макналти видел их?

— ...откуда свешивались их розовые ножки...

— И это отделка для банка! — воскликнула Вирджилия, окончательно развеселившись.

Восхищение всеми этими декоративными деталями до сих пор, очевидно, подавляло в Пресиозе чувство юмора, но теперь она оборвала рассказ и из любезности рассмеялась, чего, должно быть, и добивалась Вирджилия.

— Уж эти молодые люди! — проговорила со стоном Вирджилия, всем своим видом показывая, что она изнемогла от смеха. — Никто их не знает, где они живут — неизвестно, даже имена такие, что не выговоришь! Да они замучают вашего дедушку! Ему надо от них отделаться. Он слишком стар и слишком занят, а молодые люди так назойливы. Пусть лучше найдет себе такого молодого человека, у которого было бы и имя, и студия в центральной части города, и вполне приличные работы, выполненные для вполне приличных людей.

Вирджилия заговорщицки подмигнула и окинула взглядом комнату — строгая, солидная мебель, живописные случайно возникшие группы «людей из общества»; блестящий чайник, окруженный канделябрами с гофрированными абажурами; тяжелые позолоченные рамы копий, сделанных Диллом в галереях Мадрида и Санкт-Петербурга, и другие полотна, повернутые к стене, чтобы разжечь к работам хозяина любопытство и не удовлетворить его; и, наконец, сам Дилл, преисполненный изящного достоинства, — на нем взор Вирджилии задержался хотя и в последнюю очередь, но зато особенно долго.

— Я могла бы упомянуть о мистере Дилле в разговоре с дедушкой, — заметила Пресиоза, вновь становясь серьезной. Первая вылазка в неведомый и такой ослепительный мир искусства произвела на нее, что ни говори, сильное впечатление, и следовало как-то ответить на исключительное гостеприимство Дилла.

— Ну так сделайте это! — вырвалось у Вирджилии. — Докажите, что он не напрасно угощал вас чаем! И если нужны идеи, — Вирджилия взяла Пресиозу за плечи и шутливо встряхнула ее, — так их нужно покупать именно здесь!

Пресиоза медлила. Она не была уверена, так ли уж близка с Вирджилией, чтобы позволить трясти себя, и вообще считала Вирджилию слишком серьезной особой для такой фамильярности. Она не была уверена, так ли уж хотелось ей поиздеваться над многочисленными эскизами, которые быстрыми нервными руками разложил тот молодой человек с горящим взором и шапкой темных курчавых волос. И хотя Пресиоза могла одинаково легко и смеяться и не смеяться, она не знала, как уместнее поступить сейчас и кто из них двух должен задавать тон. Пожалуй, Вирджилия, размышляла она, ибо ее возраст — она на шесть — восемь лет старше, рост — она на несколько дюймов выше, да и ее положение постоянной посетительницы студии говорили за то, что она должна знать, как вести себя тут. Вот почему Пресиоза вскинула свою хорошенькую головку и рассмеялась, полагая, что этого и ожидали от нее.

— Идеи покупаются здесь! — весело повторила она. — И если я снова зайду...

— Если? — спросила Вирджилия с лукавым видом.

— Когда я снова приду сюда, — поправилась Пресиоза, поднимаясь, — то, возможно, приведу с собой дедушку. Ручаюсь, что все здесь покажется ему необычным.

— Это нужно сделать во что бы то ни стало! И как можно скорее! Мы не будем отрывать его от обеда; мы не заставим его ломать голову над пустяками; мы не станем предлагать дам на фоне фабричных труб... Вы уже уходите? До свидания, дорогая. Так хорошо, что вы пришли. Мы с тетей частенько сюда заглядываем. Надо и вам бывать здесь почаще.

Она мило улыбнулась Пресиозе на прощанье, а затем, придав своему лицу выражение глубокой задумчивости, обернулась, ища глазами Дэффингдона Дилла.

Дилл сидел в дальнем углу в обществе ее тетушки. Они озабоченно и удивленно смотрели на Вирджилию. Когда она подошла к ним, то была сдержанна и серьезна, как всегда.

IV

— Ну, Вирджилия, — сказала тетка, как только за Пресиозой закрылась дверь. — Ты видишь в этой девице что-то такое, чего не вижу я.

— Я вижу ее дедушку, — загадочно шепнула Вирджилия с видом прорицательницы. Она сдвинула брови и скользнула по удивленному Диллу невидящим взглядом.

— О! — тихонько воскликнула тетушка.

Не понять было невозможно: она сама только что думала о Макналти, Хилле и других, и их имена вертелись у нее на языке. «В конце концов отвечать придется мне», — мысленно сказала она себе и слегка нахмурилась: не пристало девушке затевать эту игру. Вирджилия к тому же могла бы хоть посоветоваться с ней. Она — Юдокси Пенс — старше, она chaperon