Пациент доктора Паарелбакка - [47]

Теперь норвежцу-археологу пришло время исчезнуть. Мой трюк с «ягуаром» наверняка уже раскрыт.

* * *

Было около половины десятого. Бельгийско-французскую границу я миновал без затруднений.

В эти минуты Гана Шульцова, вероятнее всего, лежала еще в медвытрезвителе, а парни из ЦРУ ломали себе головы над тем, что же случилось с ее супругом. А заодно и со мной.

Я поставил «ягуар» на ближайшей, заранее намеченной стоянке, где имелся телефон аварийной службы, и, связавшись с ней, сообщил, что к ночи должен быть в Париже, а моя машина сломалась. Мне обещали помочь и предложили для дальнейшего пути «ситроен». Прежде чем его доставили, я повозился немного в «ягуаре» с распределителем — прерывателем зажигания и, думаю, надолго лишил его способности прерывать и распределять.

А часом позже уже мчался к Парижу в новой машине.

* * *

— Здравствуй, — встретил меня в Париже Виктор. — Ну и заварил же ты кашу! Знаешь, гоняясь за тобой, они подняли на ноги всю европейскую резидентуру ЦРУ и своих агентов из службы НАТО!

Мы сидели в маленьком бистро на улице Монже неподалеку от Пантеона. Я с аппетитом уплетал теплые парижские рогалики и пил, как это принято в Париже, черный, пахнущий цикорием кофе с ромом.

— Вот видишь, Виктор, с какой выдающейся личностью ты сидишь… — усмехнулся я.

Он покровительственно похлопал меня по плечу:

— Слушай, парень, дело это еще далеко не доведено до конца.

Я подозвал к себе толстого, усатого бретонца в спнем переднике, вытиравшего стойку, и заказал бутылку холодного пива. Поставив передо мной четвертинку эльзасского «Пешера», тот снова принялся протирать и без того сверкавшую чистотой стойку.

— Что с Бобином?

— Он еще в пути, на судне. А в остальном с ним все в полном порядке. — Виктор долго молча смотрел на меня, а затем заговорил снова: — Есть тут одна возмоя*-ность. Резерв на крайний случай. Но, если мы однажды его используем, больше к нему возвращаться будет нельзя.

Да, как видно, наделал я ему хлопот.

— Тебе надо смываться в два счета, — лаконично заметил он.

«Безусловно, — подумал я. — Как только они разберутся, кто да что к чему, никто меня тогда не спасет».

— Мы тоже потихоньку смотаем удочки, как спровадим тебя отсюда, — таков приказ Центра.

Я допил пиво и заказал еще бутылку.

— Они ищут тебя уже и в Париже, я это знаю. Благо еще, что французы недолюбливают молодчиков из ЦРУ…

Он щелкнул пальцами, подзывая официанта.

Мы расплатились и ушли.

Я прилег отдохнуть, и, пока я спал, Виктор связался с Центром и получил разрешение использовать резервный канал возврата.

И вот на следующий день в синей форме, которая очень мне шла, я уже разносил пассажирам авиалинии Париж — Прага пильзенское пиво.

Мне удалось никого не облить и в установленное летним расписанием время приземлиться в Рузыньском аэропорту.

Вацлав Плихта жестом пригласил меня сесть. Со дня моего возвращения прошло три недели.

Мартин Шульц, выйдя из больницы, проходил курс курортного лечения, который должен был окончательно поправить все то, что сотворили с ним «милосердные братья».

— Итак, подведем итоги операции «Возвращение», товарищи, — начал совещание Вацлав Плихта. — Теперь мы ведь вправе уже сказать, что она завершена, не так ли?

— И да и нет, — перебил я его.

— Ярослав, на совещаниях надо просить слова. — Он делал вид, что недоволен, а глаза его под седыми щетками бровей смотрели доброжелательно.

— Я могу развить свою мысль, если разрешишь.

Плихта кивнул.

— Операция кончилась в том смысле, что Мартин Шульц в Чехословакии. Мы восстановили и вернули ему его знания, и теперь он снова начнет работать как ученый. А не закончилась потому, что за Шульцем нам придется продолжать присматривать, и довольно долго.

— Так, — сказал Вацлав Плихта. — Ну а дальше?

— А дальше то еще, что у. нас остались гомолы и прочая мелкая сошка. Переарестовать их всех не представляет, конечно, особых трудностей. Но думаю, что все же лучше с этим подождать и проследить, не попытаются ли господа по ту сторону баррикад кого-нибудь из них активизировать. Быть может, даже и для того, чтобы ликвидировать Шульца.

Развернулась дискуссия.

В конце концов мы пришли к единодушному мнению: необходимо оберегать Шульца и вести наблюдение за архитектором Беркой, Гомолой и всем их окружением.

* * *

— Рада ли я, Яроуш? Это не то слово — оно не может выразить моих чувств, — говорила мне Мария Шульцова… — Я, дружок, словно на десяток лет помолодела.

Она сидела на краешке стула в том самом кабинете, где мы с ней встретились в первый раз. Каштаны за окном влажно поблескивали, омытые дождем.

— Ну как, обрели вы наконец покой, пани Шульцова?

Полагаю, вам никто ие досаждает больше телефонными звонками, не угрожает, не ходит за вами по пятам?

Я-то знал, что нет, но лишний раз хотел удостовериться. Возможно, она подметила что-то ускользавшее от нашего профессионального глаза.

— Покой… Обрела… Только вот пани Рыпарова перестала со мной здороваться. И это после стольких лет…

Любопытная информация, она до нас еще не доходила. Пока, впрочем, она еще ни о чем не говорит, но может оказаться и существенной.

— Яроуш, ты придешь к нам в воскресенье на обед? С супругой, конечно, и с тем товарищем, что так заботился о Мартинеке. Придешь, да?