P.S. I Dare You. Я бросаю тебе вызов - [24]

Снова переведя взгляд на стойку, я облокачиваюсь на поцарапанную деревянную столешницу и изо всех сил стараюсь игнорировать их присутствие, что не особенно сложно, учитывая, сколько народа набилось сюда за последние пять минут. В баре шумно, как в аду, из колонок гремит голос Дина Мартина.

Какая-то пьяная девица налетает на меня, и я едва не проливаю свой виски.

– О бо-о-уже, простите, пожалуйста! – говорит она, упираясь ладонями мне в спину. Запах ее духов забивает мне глотку, а ее излишне подчеркнутый лонг-айлендский акцент терзает мои барабанные перепонки. – Вы в порядке? Я не пролила вашу выпивку? Могу купить вам другую.

Я выпрямляюсь, уклоняясь от ее прикосновений и практически не глядя на нее.

– Все в порядке.

Мгновение спустя она уходит, и я проверяю время на своем телефоне. За сегодня я проверил его, наверное, тысячу раз – с ума сойти, обычно я делаю это не чаще двух раз в день, а иногда не проверяю вообще. Но этот день тянулся слишком долго, и я постоянно поглядывал на часы, чтобы понять, можно ли уже уйти. Учитывая, сколько дел навалил на меня отец, я ожидал, что день пролетит в мгновение ока, но все получилось совсем наоборот.

Очевидно, время летит только тогда, когда тебе весело и интересно.

Прикончив остатки своего «Макаллана», я поднимаюсь с табурета и встаю в очередь к туалету. Впереди меня три женщины и двое мужчин. Я могу прождать пять минут или весь вечер, но до дома мне идти добрых двадцать минут, так что я попробую дождаться.

– Колдер. – Женский голос, раздавшийся позади меня, сопровождается тычком пальца в плечо.

Повернувшись, я оказываюсь лицом к лицу с мисс Кин собственной персоной.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она, и голос ее звучит слегка замедленно. Плечи ее расправлены, голова высоко вскинута, она изо всех сил старается сделать вид, будто трезва, однако не может скрыть того, что ее слегка пошатывает.

– Сколько ты выпила, Кин? – отвечаю я вопросом на вопрос.

Она хмурит темные брови.

– Могу сказать точно – это не твое дело.

– Ты пьяна.

– Хватит уже об этом, – заявляет она, рубя воздух ребром ладони, но движение это выглядит, словно в замедленной съемке.

Я подавляю смех. Эта малышка с прекрасными сверкающими глазами не способна меня напугать, даже если ее нахмуренные брови и могут устрашить маленьких детей и домашних животных.

– Мне нужно кое-что узнать, – продолжает она.

– И что же?

– Почему ты сегодня утром был ко мне так добр? – Очередь сдвигается, и Аэрин делает шаг ко мне, прежде чем я успеваю сместиться вслед за стоящим передо мной мужчиной. Расстояние между нами сокращается, и пространство вокруг меня наполняется запахом лимона и мяты, к которому примешивается легкий цветочный аромат духов.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. – Я наконец-то отхожу, но она следует за мной. Состояние опьянения явно сказывается на ее способности точно оценивать и признавать личное пространство. Ей повезло, что меня это забавляет. И еще ей повезло, что она такая горячая цыпочка.

– Ты защищал меня, – поясняет она. – Я имею в виду – именно это ты и сделал. В кабинете твоего отца. Ты пытался убедить его разорвать мой контракт.

– А, ты имеешь в виду, что я тогда вел себя как обычный порядочный человек?

– Именно.

– А зачем мне заставлять работать со мной девушку, которая явно этого не хочет? – спрашиваю я. Пусть поймет меня правильно. Я пытался сделать так, как было бы лучше нам обоим… если бы мой отец не оказался настолько глух к голосу разума.

Она кривит розовые губки и опускает взгляд в пол. Только при этом освещении я замечаю россыпь веснушек у нее на носу. Должно быть, за день ее макияж слегка стерся. Я полагаю, что она прячет эти веснушки, потому что с ними выглядит моложе своего возраста, почти девчонкой. Аэрин Кин – из тех женщин, которые хотят, чтобы их воспринимали всерьез, но она ошибается, если думает, будто добьется этого, маскируя свои веснушки.

Волна тепла прокатывается по моему телу, словно виски ждало этого момента, чтобы начать действовать.

– Тебе не следует так сильно краситься. – Я начинаю жалеть об этих словах, едва они срываются у меня с языка.

«Чертов болтун!»

Это прозвучало совершенно неправильно – во многих отношениях, на многих уровнях.

– Я не имел в виду то… – добавляю я.

– …что оно должно было означать? – Она упирает руки в бока и приоткрывает рот в возмущении. – То, как я выгляжу, совершенно не твое…

– Я просто хотел сказать… – обрываю я ее, когда она делает шаг ко мне, но теряю нить рассуждений – ее лицо слишком близко к моему, настолько, что я почти ощущаю вкус этих розовых губ.

Очередь снова сдвигается на шаг.

Я тоже делаю шаг.

И Аэрин делает шаг.

«Соберись с мыслями, Уэллс. Будь разумен».

– Я не мог не заметить, что ты прячешь веснушки, – говорю я, не будучи уверен в том, что это как-то исправит положение.

Она морщит нос и склоняет голову набок:

– И?

– Чтобы тебя воспринимали всерьез, тебе не нужно скрывать свою молодость.

– Я не скрываю свою молодость. – Лицо ее вытягивается, словно мои слова имеют горький вкус. – Но даже если бы и скрывала, то с чего я должна выслушивать твое мнение по этому поводу? Ты когда-нибудь слышал слово «тактичность»?