Ожившая тень - [40]
— Чхонён! — начал он вкрадчиво.— Ведь ты мой единственный сын. Кроме тебя, у меня никого нет. Ты один знаешь душу отца…
— Поглядите-ка на него! — расхохоталась вдруг тётушка Хван.— Чхонён — его единственный сын! Он, видите ли, знает душу отца!
— Помолчи-ка лучше,— бросил на неё косой взгляд О Тонхак.
— Чего ж молчать-то? — наклоняясь вперёд, едко спросила тётушка Хван и вдруг разрыдалась.
О Тонхак даже не взглянул на неё. Он всё пристальнее всматривался в сына. У того застыло на лице какое-то странное выражение, и, кажется, О Тонхак это выражение разгадал.
— Говори, что случилось?
Он потряс Чхонёна за плечо. Чхонён содрогнулся всем телом, и рука О Тонхака бессильно упала. Он не мог сдержать нахлынувшей вдруг ярости.
— Ты же мой сын! Знаешь, почему я терплю всё это? Потому что хочу вернуть нашу землю, наш мир… Вернуть для тебя! А ты? Нет, чтобы поддержать отца, ходишь как в воду опущенный…
Он смотрел на отвернувшегося от него Чхонёна полными злобы глазами.
— При чём тут земля? — пожал плечами Чхонён.
— Что-о-о? — задохнулся О Тонхак.
А сын продолжал:
— И что такое «наш мир»? Мир, в котором по корейской земле ходят оккупанты? — Теперь он смотрел О Тонхаку прямо в лицо.
— Что-о-о? — повторил О Тонхак.— Ах ты дрянь! Что ты сказал?
— Я всё обдумал… Я…— Чхонён слегка задыхался, готовясь произнести ужасные для отца слова.
И вдруг О Тонхак обрушил на сына страшный удар. Что-что, а бить он умел! Чхонён как подкошенный упал на пол. О Тонхак бросился на него. Из рассечённой губы Чхонёна хлестала кровь, он молча лежал на полу, стараясь прикрыть от ударов голову, а О Тонхак всю свою злобу, всю ненависть вкладывал в эти удары.
— Куда ходил, говори? — рычал он.
Тётушка Хван расширенными от ужаса глазами молча смотрела на мужа и сына.
4
С утра хмурилось серое небо. К вечеру пошёл мелкий, надоедливый дождик. Чхонён сегодня опять молчал весь день и даже своему другу Мёнгилю отвечал коротко и неохотно. Они как раз собирались домой, складывали учебники, когда в класс вошёл учитель Чансу.
— Чхонён, выйди на минуту,— сказал он, отводя глаза в сторону.
Чхонён медленно, с видимой неохотой вышел с учителем. В коридоре было многолюдно и шумно: ребята, смеясь и болтая, расходились по домам.
Через десять минут Чхонён возвратился. Лицо его было мертвенно-бледным.
— Что случилось? — встревожился Мёнгиль.
— Мама… Умерла мама…— угасшим, бесцветным голосом чуть слышно сказал Чхонён.
— Как?! — Мёнгиль выронил из рук портфель.
Чхонён молчал. Он потерянно стоял возле своей парты, и лицо его было каменным.
— Нет… Не может быть…
Мёнгиль подошел к другу, сжал ему руку.
— Она… Она… повесилась,— выдавил с трудом Чхонён, глядя остановившимися глазами куда-то в угол.
«Такое и в страшном сне не увидишь,— растерялся Мёнгиль.— Нет, это невозможно…»
Он схватил свой узелок с книгами и узелок Чхонёна:
— Что ж мы стоим? Бежим!..
Но Чхонён не двинулся с места. Он всё смотрел в угол, будто увидел там что-то очень для себя интересное. Мёнгиль схватил его за руку и потащил за собой.
Всё это время Муниль с Кёнпхалем стояли словно окаменев, тараща глаза от страха и изумления. Даже болтун Кёнпхаль не знал, что сказать в утешение. Теперь они, словно очнувшись, бросились вслед за друзьями.
— Как же ты теперь? — растерянно пробормотал Муниль, заглядывая в лицо Чхонёна.
Чхонён не ответил.
Так в молчании дошли они до дома тётушки Хван. Двор был полон народа. У самых дверей стояли мать Мёнгиля, дядюшка Хенгю, уездный уполномоченный Общественной безопасности. Увидев Чхонёна, мать Мёнгиля подошла к нему, взяла за руку. Он почувствовал тепло её руки, и вдруг лицо его покривилось, слезы хлынули из глаз, и он как маленький уткнулся ей в грудь. Она молча гладила Чхонёна по голове.
Кумушки, покачивая головами, судачили о том, как трудно будет парню жить одному, и вытирали длинными лентами, свисающими с их кофт, слёзы. Знали бы они, что за этим событием последует другое, не менее страшное…
Уполномоченный из уезда задал Чхонёну несколько вопросов, связанных со смертью тётушки Хван, но тот не мог сказать ничего вразумительного. Потом мать Мёнгиля увела Чхонёна к себе.
— Ночевать будешь у нас,— сказала она.
Весь вечер ребята не отходили от друга, старались, как могли, утешить его.
— Мы будем жить вместе,— сказал Мёнгиль, и мать его поддержала.
— Ты не один, Чхонён,— ласково сказала она.— Конечно, это огромное горе. Но ты не один, помни. Мир изменился. С тобой рядом твои друзья. И я тоже… Будешь теперь жить с нами. Станешь братом моему Мёнгилю.
Из глаз Чхонёна снова закапали слезы. Он плакал о погибшей матери, о своей незадачливой жизни, плакал от щемящего чувства благодарности. Друзья не знали, что творится в его душе, но у них тоже защипало в носу.
На другой день односельчане хоронили тётушку Хван. Чхонён больше не плакал. Он молча простился с матерью, сказал Мёнгилю, что сходит домой за вещами, и быстро пошел по узкой тропе к своему дому.
Нет, не может он переселиться к Мёнгилю! Не может войти в этот дом из грязного притона, в котором вырос! Войти к ним… всё равно что плеснуть чернила в светлый ручей. Только с чистой душой, в которой ничто не таится, мог бы стать он Мёнгилю братом.
Смерть – какая она? Страшная? Или наоборот – освободительная? Кто решает кому жить, а кому нет? Журналист Максим Котов недавно пережил самую страшную потерю. Неизвестный вирус унёс жизнь его ребёнка. «Так бывает…» – сказали врачи. Но Максим уверен, что смерть его дочери – не случайность, а часть большого заговора. И в этом заговоре его ребенку была отведена роль пешки, которой с легкостью пожертвовали ради достижения «большой цели». Котов решает найти виновного и отомстить. Но чем больше он углубляется в расследование, тем запутаннее становится история.
Красивая хозяйственная жена, муж-военный с белозубой улыбкой, очаровательная дочка – казалось бы, рецепт идеальной семьи. Но если бы все было так просто, журналистка Лола, которая прославилась на всю Италию репортажами о самых громких криминальных происшествиях страны, осталась бы без работы. Жена исчезла, муж безутешен, весь городок Черенова – от военной части до местного ночного клуба – переполнен жуткими слухами. Видимо, Лоле снова предстоит броситься в самую гущу событий, обходя конкурентов на поворотах.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Молодая женщина, известный в сети блогер, однажды исчезла из своей квартиры. Какие обстоятельства стали причиной ее внезапного исчезновения? Чем может помочь страница в «Живом журнале» пропавшей? На эти вопросы предстоит найти ответы следователю Дмитрию Владимирову. Рассказ «Затерявшаяся во мгле» четвертый в ряду цикла «Дыхание мегаполиса», повествующего о судьбах наших современников — жителей больших городов.
А с вами случалось такое? Когда чья-то незримая жизнь играет внутри вас будто забродившее вино, она преследует вас с самого детства и не даёт покоя ни днём, ни ночью. С ней невозможно договориться, у неё нет ни ног, ни тела, ни голоса. У неё нет ничего. И, тем не менее, она пытается по-своему общаться и даже что-то рассказывает. Что это: раздвоение сознания или тихое сумасшествие? А может, это чья-то неуспокоенная душа отчаянно взывает о помощи? Тогда кто она? Откуда взялась? И что ей нужно?
Первый официальный роман по мотивам культового сериала «Нарко» от Netflix. Удивительно подробное и правдивое изображение колумбийской наркоторговли изнутри. Хосе Агилар Гонсалес – sicario, наемный убийца медельинского картеля. Он готов обрушиться на любого врага Пабло Эскобара – и сделать с ним все, что прикажет Патрон. Он досконально изучил весь механизм работы кокаиновой империи, снизу доверху. Он глубоко проник в мысли и чувства Эскобара. Он знает, как подойти к нему даже с такой просьбой, которая другим показалась бы самоубийством, – и получить желаемое.