Ожившая тень - [38]

О Тонхак не верил своим ушам: неужели слухи об этом — правда? Когда же убедился, что да, чуть в пляс не пустился от радости. Американцы на юге! На них была последняя его надежда. А тут ещё началось отступление Народной армии, и американские войска стали продвигаться всё глубже на север. Ликующий О Тонхак вознёс богу благодарственную молитву.

Потом он вырыл из земли кувшин с драгоценными бумагами — реестром его земель и долгами его арендаторов. Недаром хранил он эти бумаги, в них была вся его жизнь, его судьба! Как он давно не любовался ими! О Тонхак прижимал сыроватые, пахнущие плесенью листки к лицу и плакал от радости.

— Ну, теперь поживём! — бормотал он, собираясь в путь.— Услышал господь молитвы — вернулось моё время! О господи, спасибо тебе!

Хван Побэ испуганно смотрела на мужа: казалось, он свихнулся от счастья.

И вот через четыре года О Тонхак снова на своей земле. Сколько раз видел он её во сне! Эти мерзавцы превратили его дом в хлев — у них, видите ли, тут был комитет! Скоты!.. Ничего, он им покажет!..

И он сдержал данное самому себе слово. Американцы как раз искали верного человека: им нужен был начальник жандармерии. О Тонхак появился как нельзя более кстати.

Скоро он уже ходил по деревне в новенькой форме. По его приказу стали хватать тех, кто конфисковывал не так давно помещичьи земли; эти мерзавцы оскорбили его, и он жаждал их крови! Огромный амбар, отведённый под тюрьму, заполнился заключёнными. А О Тонхак сидел в участке и вершил суд над своими врагами.

Как же он был счастлив, когда в один прекрасный день увидел перед собой председателя комитета Цой Све! Цой по приказу партии остался в подполье, и его выдал провокатор.

— А-а-а, Цой Све! — иронически приветствовал его О Тонхак.— Давненько не видались! — И он, довольный, ощерил в улыбке жёлтые зубы.

Но перед ним стоял уже не прежний безропотный батрак. Перед ним стоял человек, прошедший школу партийной работы, человек, руководивший людьми, работавший в подполье. Его нелегко было сломить.

— Вернулся? — невозмутимо поинтересовался Цой.— Думаешь, снова по-твоему будет? Не будет! Разве что могилу себе здесь найдёшь!

Кто бы мог подумать, что он будет так держаться перед лицом смерти!

— Хорошо-о-о…— протянул О Тонхак.— Посмотрим, кто из нас скорее найдет могилу.

И он схватил здоровенную дубинку. Он бил связанного Цоя и требовал назвать имена партизан и подпольщиков. Потом Цоя пытали подручные О Тонхака, но Цой молчал и лишь иногда усмехался в звериные лица своих палачей.

Его пытали неделю, а на восьмой день О Тонхак собственноручно распилил Цоя пилой. Такими невиданно зверскими способами расправлялся он теперь со своими врагами…

Через несколько дней на деревню напали партизаны. Бой длился целую ночь, и О Тонхак неплохо показал себя в этом бою. Он верил в силу своих новых хозяев, и встал во главе полицейских, оборонявших склад с оружием.

Когда на следующий день О Тонхак пришел в штаб изрядно потрёпанного гарнизона, он увидел там пленного, и пленным этим оказался Мадан Све, бывший его батрак!

О Тонхак упросил отдать ему Мадан Све: этот ведь тоже заделался хозяином на его земле. Он согнал к околице всю деревню, привязал Мадан Све к большому ореховому дереву и развёл у его ног костёр. Мадан Све сгорел заживо.

Новые власти были довольны О Тонхаком. Вскоре он стал уездным начальником. И началась у него привольная жизнь: кабаки, карты, пьяные дебоши. А пьяным О Тонхак творил что хотел — власть у него была огромная.

За несколько дней до изгнания оккупантов, когда Народная армия наступала по всему фронту, О Тонхак напился до белой горячки. В бреду его одолевали дикие видения: он слышал голоса замученных им людей, видел костёр у ног Мадан Све…

Те, кому он служил верой и правдой, даже о нём не вспомнили. Бросая оружие, оставляя на дороге «джипы» и тягачи, американская армия катилась на юг.

Когда О Тонхак пришёл в себя, он увидел, что лежит в маленькой сырой землянке, рядом с ним сидит повзрослевший Чхонён, а в уголке пригорюнилась Хван Побэ. Это она с сыном притащила сюда О Тонхака. Она же вырыла эту землянку.

Целый месяц прожили они, как кроты, в земле. О Тонхак, как ни странно, не падал духом. Что ж, покровителям его пришлось убраться восвояси. Но они вернутся — он верил в это.

— Вот увидите, зацветут чиндалле́[27] и они придут сюда снова,— твердил О Тонхак.

Через месяц он вместе с семьёй, крадучись, перебрался в деревушку Сингван: там его не знали в лицо.

Хван Побэ купила маленький домик и сделала в кухне тайник, куда О Тонхак прятался, когда кто-нибудь к ним заходил.

Сын его носил теперь фамилию Ким, жене О Тонхак велел вступить в кооператив.

— Забудьте, что меня звали О Тонхаком,— чуть ли не каждый день твердил он.— Я Ким Сончхун, понятно? — И он угрожающе переводил взгляд с жены на сына.

— Понятно, понятно,— торопливо кивала тётушка Хван.

Шли дни. И вот однажды тётушка Хван явилась с собрания с ошеломляющей новостью: председателем кооператива выбрали Килле — бывшую их батрачку. Нет, этого вынести О Тонхак не мог. Килле! Скулы сводило при одном её имени.

— Надо их уничтожить, всех уничтожить! — скрипел он зубами.