Ожидания Бена Уикса - [104]

Бен попытался сделать вид, будто оценил шутку. Мужик рассмеялся и тут же резко закашлялся со звуком лопающейся кукурузы, и трое ребят дружно отшатнулись.

Выйдя из фастфуда, вчетвером они остановились под аркой, ведущей в Чайна-таун. Все, проходившие мимо – и белые, и китайцы, – озадаченно поглядывали на них в угасающем свете дня. Кругом начали зажигаться фонари.

Они уже дошли до магазина, когда Эван спохватился, что пацан за кассой может узнать их спортивные сумки.

– Ребят, надо, чтобы уж наверняка, – добавил он. – Мы тут не можем до ночи ошиваться.

– Верно, молодец. Просто дадим ему одну из сумок, – решил Бен.

Они сказали мужику, что именно надо для них купить: двенадцать бутылок «Рэндольфа», без лишних заморочек, – а сдачу, мол, может оставить себе.

На этом троица начала расходиться кто куда. Хатч сунул руку в карман куртки и, достав деньги, вручил мужику. Эван прошел мимо входа в магазин и встал по другую его сторону. Бен отступил на край тротуара. В этот момент он осознал, что, как только деньги ушли в руки незнакомца, он, Бен, окажется крайним в том случае, если мужик просто возьмет их и сбежит. И как только ему пришла эта мысль, Бен увидел, что этот человек тоже понимает, о чем Бен сейчас думает.

И вот он зашел в лавку. Бена мгновенно осенило, что у магазина, несомненно, должен быть задний выход, которого он прежде не заметил, и что они больше не увидят этого мужика. Однако спустя несколько минут тот вышел с тяжело нагруженной сумкой и, не оглядываясь на ребят, медленно побрел в глубь квартала. Как можно непринужденнее трое друзей двинулись следом за ним, и, когда все свернули за угол, мужик поставил сумку на асфальт. Эван опустился на корточки, расстегнул сумку и пересчитал бутылки. Удовлетворенно кивнул.

Незнакомец указал пальцем на сумку:

– Вы, ребят, поосторожнее с этим.

– В смысле?

– В них заключены грядущие печали.

– Ладно, – отмахнулся Эван. – Свою долю ты получил, так?

Мужик прижал ладонь к боковому карману.

– Так что я очень извиняюсь. За то, что сделал вас несчастнее.

– Да все в порядке.

И человек пошел от них в направлении арки, а Бену подумалось, что они даже не поинтересовались, как его зовут. Впрочем, он их имен тоже не спрашивал.

* * *

На обратном пути в школу, когда они ехали в автобусе, безопасно спрятав сумки под ногами, Хатч наконец стал смотреть на Бена с заметным и стойким уважением. Когда Эван отправился в туалет в конце автобуса, Хатч тихонько сказал ему:

– Все вышло как надо, чел.

Они решили отнести спиртное в комнату Бена и там уже разделить, поскольку его общежитие было намного ближе к месту высадки из такси, чем Вудраф. Когда друзья прошли в Хоули через задний вход – как им казалось, никем не замеченные, – навстречу им вышел Марксон.

– Привет, Бен. А я тебя искал. Здравствуйте, ребята.

Все трое застыли на месте, а Марксон опустил взгляд на большую спортивную сумку, которую нес Эван Пингри, и тут же по глазам мальчишек стало предельно ясно, что же там внутри. Марксон улыбнулся и посмотрел в пол.

– Так что зайди ко мне, когда выдастся минутка. Хорошо?

Бен несколько раз ему кивнул, словно не мог удержать голову. Наконец они оказались в комнате Бена, но ни у кого уже не было желания пить. Бен поставил на повтор «Синее небо», а все трое тем временем сидели, закрыв глаза: Хатч с Эваном на роскошном диване, а Бен – на жестком стуле у письменного стола, упершись локтями в колени.

* * *

Элис вновь попросила его попозировать для портретов, и Бен, начавший впадать в какое-то до сих пор неведомое ему безразличие к тому, что будет, подумал: а почему бы, собственно, не попытаться добиться этой девушки? Разве возможный отказ как-то может помешать ему сказать ей это?

Они опять оказались в студии вдвоем. И Бену массу всего хотелось ей сказать, но вместо этого он просто сидел перед ней и молчал.

– Прикинь, моему консультанту из колледжа очень понравилось, что я взялась за фотопроект, – сообщила Элис. – «Это замечательно подойдет для вашего вступительного сочинения». Это я цитирую дословно. «Это особенно вас выделит из множества азиатских абитуриентов с полутора тысячами баллов за SAT[42]». Почему бы ему просто не оставить мою работу в покое?

– Пусть знают, как хорошо у тебя это получается!

– А что, если я как фотограф никуда не гожусь? Почему вообще так важно, чтобы я была в чем-то очень хороша? Как только он мне это сказал, у меня сразу иссяк весь энтузиазм.

– Но мы с тобой все-таки здесь.

– Да, тем не менее мы с тобой здесь.

И она начала делать снимки, а Бен принялся рисовать в воображении, как однажды он придет к ней в комнату. Как он приблизится к ее двери и войдет, не постучавшись. Она вскинет взгляд на него и сразу отложит в сторону какой-нибудь учебник и похлопает ладонью по месту на диване рядом с собой… Нет, никто не похлопывает по дивану, зовя сесть рядом. Лучше пусть она придет к нему в комнату, и ее приход сразу придаст ему уверенности, дав понять, что он ей интересен, и он выдаст какую-нибудь остроумную шутку, и она в ответ рассмеется. И ему уже не придется напрягаться, чтобы уловить в воздухе ее запах. Он наклонится к Элис и поцелует ее. И ему не придется решать, можно или нет положить ей ладонь на грудь: она сама возьмет его за руку и поднесет к своей груди… А потом, когда Ахмеда поймают с поличным и их обоих решат выгнать из школы, Элис надумает пойти в кабинет к Эстону, чтобы просить дать Бену второй шанс и предоставить финансовую помощь. Но Бен не позволит ей этого сделать – это заставило бы пострадать его фамильную честь! – и Элис навсегда запомнит его…