Ожидание заката - [9]

– Вот же и паяльник с собой! Готовились, на выставку готовились, со… би… рались… – Толик завыл.

– А ну тихо! – велел участковый, выключая свет. – Будешь охранять тут все, ясно? А я пошел звонить в район. Ничего не трогать! И чтобы я тут никого не видел посторонних! Ясно?

Толик закивал.

По дороге в поселок, Симко по мобильнику позвонил в район. Там его выслушали, и сказали, чтобы ждал опергруппу.

Следственно-оперативная группа в составе четырех человек прибыла через два часа. Старшему, капитану Сушко, Семен Витальевич кратко обрисовал ситуацию.

– А этот сторож, как его, Михеев, он что, вообще ни с кем не общался? Кроме… Зайцева?

– Да в общем-то ни с кем. Два-три раза в месяц появлялся в поселке – то пенсию получить, то позвонить – так, по мелочам. А Зайцев у него на подхвате – то за продуктами, то за спичками… В смысле, Михеев там занимался, из спичек домики клеил, такие, декоративные. Хобби у него такое… было. А Зайцева он подкармливал, тот помогал по хозяйству, ну и вообще. – Симко покрутил рукой.

– Он что, бомж? Ну, Зайцев этот? – вступил в разговор сидящий рядом с Сушко младший лейтенант Колесниченко, молоденький парнишка. На следующей неделе исполнялось три месяца, как он работал в милиции.

– Почему бомж? У него жена есть. Была вернее, а как он пить начал, его выгнала, продала дом и уехала в Макаровку. Деревня, километров тридцать отсюда. К матери, что ли…

– Молодец, жена, оперативно сработала – подал голос эксперт Машук с соседнего сиденья.

– Посторонние часто бывают? – не обращая внимания на слова Машука, спросил Сушко.

– Да часто. В поселке. У нас же тут теперь дачный массив. Всякие есть. А за дом отдыха не знаю. Года три как там не был. Вот когда Михалыч пришел сторожем, я приходил, знакомился. А так – нет. Да и территория не моя.

– А чья? – спросил Колесниченко, записывая в блокнот.

Симко с неудовольствием покосился на него.

– Не знаю. Может, ведомственной охраны. Тут километра три-четыре напрямик, уже за территорией поселка.

– А вы что, тут совсем один? – спросил Сушко, доставая маленькую бутылочку с минералкой.

– Чего один? Жена, дочка, – не понял участковый.

– Да нет, я про работу. Ну, в смысле, вы один на весь поселок?

– А-а-а. Нет, еще помощник есть, хлопец молодой. Но он сейчас уехал, ему там надо… По семейным обстоятельствам.

– А чей это дом? – Колесниченко записывал. Машину трясло на ухабах, и ручка то и дело соскакивала. – Куда едем, имею ввиду!

– Да обувного объединения, районного. Так оно ж вроде лет как двадцать не работает, дом вообще бросили. – Участковый поудобнее устроился на сиденье.

– Как же бросили, если сторож есть? Был, вернее, – Сушко расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

– Ну не знаю. – Семен Витальевич ухватился рукой за поручень над дверцей. – Вон, возле того дерева – налево. Тут объезжать надо. А мы обычно коротким путем ходим.

Водитель кивнул.

– А я думал, это дом отдыха от вашего этого комбината – сказал Машук.

– Нет-нет, комбинат тару выпускает. Вообще не знаю, есть у них какие базы отдыха, или нет, он же теперь частный.

Микроавтобус въехал в распахнутые ворота, которые менее суток назад пропустили автомобили ночных гостей.

Через три минуты езды по лесу, «Mitsubishi» въехал на территорию, и не доезжая до дома отдыха, свернул к сторожке, возле которой стоял Толик, подпрыгивая от нетерпения.

Милиционеры вышли наружу.

– А воздух какой! – вдохнул полной грудью Сушко. – Эх, пожить бы вот так с пару лет, все болячки вылечишь.

– На пенсии вылечишь, – отозвался Машук, делая шаг к сторожке.

– До пенсии еще доработать надо – вздохнул Симко, – и желательно спокойно.

– Вот именно, – Сушко подошел к Толику. – Вы Зайцев? – спросил он строго.

– Так точно! – отрапортовал Толик, вытянув руки по швам.

– Вы первый обнаружили тело? – Сушко вошел в дом.

– Я, я! Но я ничего не трогал, я сразу к Семен Витальичу, сообщить! – торопливо заговорил Толик, поспешая за следователем. Остальные шли следом.

Зайдя в комнату, где было совершено преступление, Сушко поднял палец. Толик замолчал.

– Выключатель справа, – тихонько сказал Семен Витальевич.

Сушко кивнул.

Машук протянул руку и включил свет. Колесниченко побледнел.

Сушко подошел поближе.

– Ничего себе, – присвистнул он, и присел на корточки. – Неплохо.

– Ладно, я начинаю – Машук поставил на пол потрепанный дипломат.

– Пойдем – махнул головой Сушко.

Все, кроме Машука вышли.

– Ну, пан Зайцев, рассказывайте, как все было, – повернулся Сушко к Толику. Симко уселся на неубранный диван.

Толик переступил с ноги на ногу, и принялся повторять свой рассказ. Колесниченко записывал. Сушко неторопливо прохаживался по комнате.

– А потом я выглянул из-за деревьев – смотрю, дверь открыта… Ну, я и…

– Во сколько это было? – прервал Толика следователь.

– Не знаю – почесал затылок Толик.

– Если ты сразу прибежал ко мне, и нигде не задерживался, значит в начале девятого – подал голос участковый.

– Во сколько обычно Михеев спать ложился? – задал вопрос Сушко. Вопрос, по всей видимости, предназначался Толику, однако тот тупо смотрел на участкового.

– Во сколько Михалыч спать ложился? – повысил голос Симко.

– А? Да когда как… Ну, «Последние известия» пройдут, мы еще посидим, чаю попьем, то, се… Ну, я пью, а он домики… делал… – Толик вздохнул.