Ожидание заката - [80]

Дайрон вздохнул.

– Так что корень всех бед, это дефицит уважения. Разве уважающий себя политик будет врать голодающему населению? Понимаешь, хуже всего, когда он, став перед выбором, идти со всеми, или против течения, и боясь потерять все, проявляет принцип моральной гибкости. Ведь суметь убедить себя в необходимости преступления, а потом еще и найти оправдание этому – не всякий сможет. Но это – корни. Одним взмахом руки всех вежливыми не сделаешь. Я ответил на твой вопрос?

Я задумался.

– Наверное. Но как решать эти вопросы?

– Временем. – Убежденно сказал Дайрон. – Мы же исключаем вмешательство высших сил? А для начала – все же неплохо бы заняться вопросом коррупции!

– Хотел бы я заняться этим вопросом! – мечтательно сказал я. – Думаешь, твой «коррупционный» проект реален? А как же власть имущие? Имеющие свои заводы и пароходы? Они как же? Им-то взятки давать не нужно! Позвонил, и все! Телефонное право на практике.

– Никакой даже самый власть имущий ничего сам не сделает! Только за счет других. Если законно – пожалуйста. – Дайрон зевнул. – Только в большинстве случаев не выйдет ничего у него законно, без коррупции-то. Твори что хочешь, но не за счет остальных. И тогда…

Закончить он не успел. Желудок мой резко ухнул вниз, а потом, не менее, резко, вверх. И не дослушав глобальный план изменения внутренней политики страны, я рванул в туалет.

Едва успев захлопнуть дверь, я наклонился над унитазом. Меня вырвало. Мутной слизью. Вот они, чебуреки не из собаки! Блин, до чего же плохо!

Минут пятнадцать я общался с белоснежным отверстием. В основном говорил я, а собеседник слушал, изредка пуская синюю водичку.

Именно сейчас мне и стал понятен смысл выражения «рвать и метать» – способ очистки желудка двумя методами.

Чуть полегчало. Я умылся и посмотрел в зеркало. В висках стучало, левая часть лица передергивалась мелкой дрожью, словно флаг на линкоре в ветреную погоду.

Покачиваясь, я вышел из туалета. Дайрон как ни в чем не бывало попивал пиво. Его-то, разумеется, не тошнило. Ну да, блюющий бог – это нонсенс!

Когда я упал на диван, он внимательно посмотрел на меня.

– Все в порядке?

– Почти. – Проскрипел я, с отвращением поглядывая на тарелки с аккуратно разложенной закуской. – Тошнит чего-то. Беляши наружу просятся…

– Тебе лучше полежать.

– Это я уже и сам понял. Ладно, надо бы у девчат попросить таблеток каких-нибудь… Фестал там, или мезим. Или хоть уголь! Сходи, а?

– Таблетками тут не обойтись! – Дайрон покачал головой. – Тебе лучше просто полежать, поверь мне!

– Ну да, болит мне, а виднее тебе. – Пробормотал я, с трудом поворачиваясь на левый бок. – Ладно, поверю.

Со мной творилось что-то непонятное. Пальцы рук мелко подрагивали, словно у больного синдромом Паркинсона, и терлись друг о друга. Мышцы то сокращались, то вдруг разом расслаблялись. Хорошо, что я уже побывал в туалете, а то, неровен час, внесу изменения в дизайн обивки дивана.

Но лежа болеть было трудно. Особенно если вспомнить, что я нахожусь на высоте десяти километров над территорией неизвестной страны, в компании странного мальчишки, которого знаю лишь сутки! И не знаю, когда буду возвращаться назад и вообще буду ли!

Нет, нужно как-то отвлечься. Зачем в придачу к боли физической еще и душевные страдания! Да ну его!

Я поднял глаза на мальчишку.

– Так на чем мы там остановились?

– Ни на чем. Лежи спокойно! – мальчишка подошел и коснулся рукой моего лба.

И я провалился в сон.

* * *

Мишино внимание было целиком поглощено виллой, и поэтому он не обратил внимания на стоявший на парковке невдалеке серебристый «Опель», за рулем которого сидел мужчина лет тридцати пяти в черных очках. Мужчина внимательно рассматривал Михаила.

Не догадываясь, что стал объектом внимания, Миша прошел метров триста вперед по улице, дошел до площади с каким-то зданием, увенчанным то ли башней, то ли шпилем, а затем развернулся, и словно прогуливаясь, пошел в обратном направлении. Включив камеру в телефоне на запись, возле дома он замедлил шаг, снимая окружающую обстановку на видео. И не заметил, как сам был сфотографирован.

Пройдя мимо, Миша выключил запись, и двинулся в отель. Опель покатился за ним. Через два квартала Михаил обнаружил медленно следующий за ним автомобиль. Как ни в чем ни бывало, он шел вперед, миновал отель, прошел немного дальше, затем свернул направо в какой-то переулок. Машина повернула следом.

Увидев какой-то продуктовый магазинчик, Миша зашел. Прохаживаясь вдоль витрин, и краем уха слушая лающую немецкую речь, он осторожно выглянул в окно. Из «Опеля» вышел парень, и с безразличным видом стал прогуливаться по тротуару. Миша хотел было его сфотографировать, но из-за ракурса съемки и стекла витрины, снимок не получился.

От Старски, понял Миша, и ярость стала наполнять его, словно кровь – жертвенную чашу. Он лихорадочно обдумывал ситуацию. Пистолет лежал в рюкзаке, к тому же имелось в наличии собственное тренированное тело. Довольно-таки немало, но в сложившейся ситуации наличие дополнительные средства никогда не помешают.

О том, что это совпадение, он даже не думал. Совпадения закончились сутки назад, на лавке, где умер Кирилл Александрович.