Ожидание (три повести об одном и том же) - [30]

Слав­ка смот­рит на Варь­ку.

– Да­вай убе­жим на Азор­ские ост­ро­ва.

– Смеш­но, – го­во­рит Варь­ка.

– Не так уж смеш­но. На Азор­ских ост­ро­вах есть съе­доб­ная зем­ля.

– А те­бе что, кот­лет не хва­та­ет?

Слав­ке хва­та­ет кот­лет и ком­по­та, ват­ру­шек и жа­ре­ной ры­бы.

– Опять смот­ришь в во­ду, – го­во­рит ему Варь­ка.

На сле­дую­щий день она при­нес­ла из до­ма ши­ро­ко­по­лую шля­пу-б­риль.

– На­день. Те­бе нель­зя на солн­це без шля­пы, у те­бя го­ло­ва сла­бая.

МЕ­ЛО­ЧИ ЖИЗ­НИ

Не­сколь­ко дней под­ряд Слав­ка драл­ся. Хо­дил по ули­цам и вое­вал с ка­ж­дым встреч­ным маль­чиш­кой. При­хо­дил до­мой би­тым, но силь­ным.

Баб­ка Ма­рия ста­ви­ла ему кис­лые при­моч­ки, до­тош­но сма­зы­ва­ла ца­ра­пи­ны йо­дом. Го­во­ри­ла:

– Дю­же кра­си­во ты се­бя. Слав­ка, раз­ри­со­вал. Кра­си­вее, чем вче­ра, – и смея­лась.

И Слав­ка сме­ял­ся.

Он прыг­нул в во­ду с са­мой вы­со­кой выш­ки на го­род­ском пля­же. Ко­гда он вы­ныр­нул, к не­му по­до­шла лод­ка-ка­юк. Три ры­ба­ка смот­ре­ли на Слав­ку.

– Жи­вой? – спро­сил один.

– Так и про­пасть не дол­го, – ска­зал дру­гой.

– Ли­хой пар­ниш­ка, – ска­зал тре­тий.

Пе­ре­си­ли­вая боль – го­ре­ло всё: ру­ки, но­ги, пле­чи, жи­вот,– Слав­ка по­плыл к бе­ре­гу.

– Ни­че­го, – бор­мо­тал он, – я ещё не с та­кой выш­ки спрыг­ну.

Поч­ти ка­ж­дый день Слав­ка встре­чал Вась­ку. Про­хо­дил ми­мо не­го, за­драв под­бо­ро­док, ведь, как ни кинь, от­но­ше­ния ме­ж­ду людь­ми оп­ре­де­ля­ют­ся по­ло­же­ни­ем под­бо­род­ка. Вась­ка сме­ял­ся при встре­че и го­во­рил:

– Жми, Слав­ка.

– А те­бя не ка­са­ет­ся, – от­ве­чал ему гор­дый Слав­ка, но чем даль­ше, тем боль­ше чув­ст­во­вал, что не пе­ре­бо­роть ему Вась­ку та­ки­ми приё­ма­ми. С са­мой вы­со­кой выш­ки на пля­же Вась­ка пры­гал как хо­чешь: и спи­ной впе­рёд, и лас­точ­кой, и вер­тел саль­то. Прыг­нет и уп­лы­вёт в мо­ре. Вы­ле­зет на бе­рег где-ни­будь в даль­нем мес­те и спо­кой­но уй­дёт по сво­им де­лам.

К Варь­ке Вась­ка под­хо­дил то­же без це­ре­мо­ний. По­дой­дёт, по­сто­ит ря­дом. Ска­жет что-ни­будь и уй­дёт, не до­жи­да­ясь от­ве­та. Он при­нёс ей вед­ро хо­ро­шей плав­не­вой ры­бы. Ска­зал:

– От­дай ба­буш­ке. Мне не нуж­на, я в сто­ло­вой пи­та­юсь. Жал­ко, ес­ли про­па­дет ры­ба.

Варь­ка не взя­ла. Про­гна­ла. Вась­ка ушёл, но ры­бу ос­та­вил. Варь­ка и Слав­ка не стер­пе­ли, что­бы за­вя­ла та­кая пре­крас­ная ры­ба. Они про­да­ли её на ба­за­ре.

Ино­гда Вась­ка по­яв­лял­ся у них до­ма, и Слав­ка на­чи­нал гром­ко хо­дить, раз­го­ва­ри­вал, как ог­лох­ший. Пел. Его отец лю­бил бе­се­до­вать с Вась­кой,

Из-за это­го Вась­ки Слав­ка чуть окон­ча­тель­но не по­ссо­рил­ся со ста­ри­ком. Он за­лез в за­тон, что­бы пой­мать Варь­ке тол­стых не­пу­га­ных быч­ков и ер­шей. Ста­рик по­до­шёл к не­му и ещё не ус­пел от­крыть рта, как Слав­ка уже за­кри­чал, под­го­няе­мый жа­ж­дой спра­вед­ли­во­го воз­му­ще­ния.

– А что! – кри­чал Слав­ка. – Ва­ше­му Вась­ке мож­но, а мне нель­зя! И Варь­ке нель­зя. И ни­ко­му нель­зя. Это не по-со­вет­ски.

Ста­рик смот­рел, жа­лея его гла­за­ми. По­том ска­зал;

– Слав­ка, Слав­ка… Вась­ка сю­да не для ба­лов­ст­ва хо­дит. Он с Го­ло­щё­ки­ным, с ма­ши­ни­стом, ста­рый дви­жок ожив­ля­ет. Лю­дей же ведь ма­ло, что­бы ста­рым движ­ком за­ни­мать­ся. – И ушёл к се­бе в про­ход­ную. Толь­ко ушёл ста­рик, Слав­ка прыг­нул в во­ду и уп­лыл на сваи. Варь­ка спро­си­ла:

– Про­гнал?

– Нет, – ска­зал Слав­ка. – Я сам. Скуч­но мне ста­ло. Я там один был.

Ма­ма при­сла­ла ему из Мо­ск­вы пись­мо. И ещё две от­крыт­ки.

Из них бы­ло по­нят­но, что ей хо­ро­шо, да­же ка­к-то слиш­ком уж хо­ро­шо.

Отец к ма­ми­ным пись­мам не при­тра­ги­вал­ся. Он спра­ши­вал у Слав­ки:

– Ну, что ма­ма?

– Здо­ро­ва, – от­ве­чал Слав­ка,

– А ты?

– Я то­же здо­ров.

– Вот и слав­но, – го­во­рил отец. – Очень ра­до­ст­но слы­шать.

Один раз Слав­ка спро­сил у не­го:

– Ну, а ты как?

– Я то­же здо­ров, – от­ве­тил отец, ус­мех­нув­шись. – Здо­ров и ве­сел.

Отец все­гда был здо­ров, по край­ней ме­ре он все­гда ут­вер­ждал это. Ну, а на­счет ве­се­лья, на этот пред­мет у всех своя точ­ка зре­ния. Отец, на­при­мер, пел пес­ни толь­ко то­гда, ко­гда ему бы­ло пло­хо. То­гда он хо­дил и пел без кон­ца. И всем дей­ст­во­вал на нер­вы. Осо­бен­но ма­ме. Сме­ял­ся он, ко­гда чи­тал книж­ки. Он так и го­во­рил:

– По­сме­ять­ся охо­та, – и при­ни­мал­ся чи­тать.

Сме­ял­ся хри­п­ло. Бор­мо­тал:

– Ох, умо­ра, – и раз­ма­хи­вал кни­гой.

Ма­ма сер­ди­лась. Го­во­ри­ла:

– Ну кто так сме­ёт­ся?

– Я, – от­ве­чал отец.

Ещё ча­ще отец сме­ял­ся над те­ми книж­ка­ми, ко­то­рые ма­ма на­зы­ва­ла мод­ны­ми и со­вре­мен­ны­ми. То­гда он про­сто хо­хо­тал.

Ма­ма в та­ких слу­ча­ях воз­му­щён­но до­ка­зы­ва­ла ему, что он при­ми­ти­вен.

– Ох-хо­-хо, – от­ве­чал ей отец.

А Слав­ка не знал, не мог по­нять, ве­се­ло ему в та­кие ми­ну­ты или, на­обо­рот, гру­ст­но.

Ма­ма пе­ре­хо­ди­ла на крик. Сы­па­ла сло­ва­ми: ме­щан­ст­во, про­тест, ин­тел­лек­ту­аль­ный ге­рой, по­шлость.

Отец ба­ра­ба­нил паль­ца­ми по сто­лу:

– Да, да. Как же, как же…

– С то­бой не­воз­мож­но раз­го­ва­ри­вать!

Ма­ма хло­па­ла две­ря­ми и убе­га­ла.