Ожидание шторма - [53]

— Вы думаете обо мне? — спросила Виктория.

— О вас, — признался он.

— И что вы обо мне думаете?

— Хорошее...

— Нет, — укоризненно посмотрела она, чуть отстранившись, чтобы видеть его глаза, и повторила: — Нет, вы как будто что-то считали. Когда человек думает о хорошем, у него совсем другие линии шеи и подбородка. Они мягкие, как нежный взгляд. А вы... Вы в напряжении. Но прячете его под ревностью к моим гостям.

— Я вообще ревнивый, — признался Каиров. — И отец мой был ревнивый, и дед... Но о вас я действительно думал хорошо... И мне приятна ваша наблюдательность. Правда, я размышлял... Зарезать мне Кузнецова или только сломать ему два-три ребра.

— Почему Кузнецова? — не без испуга спросила Виктория, отстраняясь от Каирова.

— Но ведь Сменин завтра уезжает.

Она засмеялась, шаловливо сказала:

— Когда я была гимназисткой, мне ужасно хотелось, чтобы из-за меня кого-нибудь зарезали. Однако мальчишки ограничивались разбитыми носами да синяками.

— Жаль, — заметил Каиров.

— Немножко... Зато я рано вышла замуж. В семнадцать лет. Подружки охнули от зависти. Они бы не завидовали, если бы знали, что в двадцать два года я стану вдовой.

Танец кончился. Толпа густо поползла, растекаясь в направлении столиков, увлекая Викторию, отделяя ее от Каирова. Между ними оказались женщина и мужчина. А Виктория не оборачивалась. Говорила какие-то слова, надеясь, что Каиров идет следом. Он попытался приблизиться к ней. Протиснулся было вперед, задев плечом усатого высокого мужчину. Тот сердито посмотрел на Каирова:

— Осторожней надо!

— Прости, дорогой. Хочу пробиться к даме.

— Пожалуйста, пожалуйста, — отодвинулся мужчина, пропуская Каирова. Однако ворчливо пожелал: — Будь терпеливым, кацо.

Виктория наконец заметила, что Каиров отстал, посторонилась, ожидая его. Он взял ее за руку, сказал:

— Извините.

— Извиняю.

Они были одного роста. Губы их оказались рядом. И поцелуй получился, как прикосновение.

Когда они шли к столу, Каиров спросил:

— Сменин хороший врач?

— Не знаю... У меня здоровые зубы.

Бутылок на столе прибавилось. Время от времени прикладываясь к высокому стакану с местным красным вином, Сменин говорил:

— Слабость дедуктивного метода видится мне прежде всего в том, что в поступках и действиях людей нередко встречается парадокс. Не случайно в науке под парадоксом понимают неожиданное явление, не соответствующее обычным представлениям.

— Честно говоря, Гавриил Алексеевич, — Кузнецов выпустил дым изо рта, положил папиросу на край пепельницы, керамической, по цвету и форме похожей на солнце, — я о дедукции читал только у Конан-Дойля. Но мне кажется, что дедуктивный метод столь широко популярен и известен лишь потому, что он предполагает глубинное, а не поверхностное изучение явлений...

— Глубинное изучение! — недовольно сказал Сменин. — Все слова... Я могу доказать, что, отхлебывая это вино, произвожу глубинное изучение напитка.

Сев за стол, Виктория пояснила:

— Не обращайте внимания, Мирзо... После третьего бокала Гавриил Алексеевич обычно ощущает потребность в пространных рассуждениях на самые общие темы.

Сменин согласился:

— Как чуткая натура, Виктория Германовна уже давно заметила эту мою слабость. А у кого нет слабостей?

Вопрос остался без ответа. Возможно, присутствующие не захотели признаваться в слабостях. Возможно, помешала музыка. Кузнецов поднялся, сказал Виктории:

— Разрешите?

Она разрешила.

— Нам остается только выпить, — глубокомысленно изрек Сменин. — Ваше здоровье, Мирзо.

Каиров поднял бокал:

— Спасибо.

Сменин выпил, поморщился:

— Виктория прервала наш разговор...

— Ваш, — поправил Каиров.

— Не имеет значения... — Очевидно, Сменину было все равно, перед кем высказывать свои мысли. — Я никогда не соглашусь с теми, кто называет тривиальной фразу: «Жизнь — лучший учитель». Она не тривиальна. Она бесспорна и бессмертна... Но жизнь не только учитель. Она и фантазер. Не знаю, известно ли вам, но, прежде чем в 1810 году основать Сюртэ — французскую криминальную полицию, — Эжен Франсуа Видок был арестантом.

— Обыкновенным арестантом?! — искренне удивился Каиров.

— В молодости он был артистом, солдатом, матросом, кукольником. Несколько раз бежал из тюрем. А потом пришел к властям и сказал, что с преступным миром может бороться только бывший преступник. Другими словами, тот, кто знает обычаи, нравы, законы этого мира. То, что мы с вами понимаем под словом «специфика».

— Но может, у него было не только знание предмета. Но и талант сыщика. Пестрая жизнь его была всего-навсего поиском истинного призвания.

— Пожалуй, Мирзо, вы правы. Истинное призвание способно делать чудеса. Шеф полиции Лондона Джон Филдинг, брат писателя Генри Филдинга, был слепым. И если верить современникам, мог различать три тысячи преступников по голосам.

Немолодой официант с раскосыми глазами принес серебряное ведерко со льдом. И в нем бутылку шампанского.

Сменин и Каиров обменялись удивленными взглядами. Официант понял. Обратился к Каирову:

— Вам прислали шампанское вон из-за того стола. Каиров посмотрел туда, куда указывал официант. За столом улыбался Нахапетов и рядом с ним Валя.

— Я не знаю, как у вас в Баку...