Озеро Варыш - [20]

А с таким кораблём ну куда же в ремонт,

Сразу будут вопросы, проблемы…

Отправлялись они за седьмой горизонт,

Где за гульдены и соверены

На давно позаброшенных верфях

Починяли пираты свой флот.

Негодяи, подонки из первых,

В основном покалеченный сброд.

Кто в лихих переделках здоровье утратил,

А кого покалечил острог,

Здесь давали приют всякой братии.

Знай работай, а рот на замок.

И не спрашивали документов,

Кто вы, что вы и чем промышляли,

Лишь в лицо признавали клиентов.

Ну, бывало, конечно, стреляли.

Олько знали, её принимали

Как царицу студёных морей,

И вопросов ей не задавали,

А она не жалела гиней.

— Увлеклась я, — заметила Соня. —

Ведь совсем не об этом рассказ.

Я вернулся в реальность. На склоне

Мы сидим, а на скалах — баркас.

— То есть кончилась первая серия?

Дабы кровь разогнать по артериям,

Ты не хочешь немного пройтись,

Продолженья рассказа в преддверии?

Соня мне протянула ладошку.

Я помог ей подняться с бревна.

— Уж рассказа осталось немножко.

Мы пошли. Продолжала она:

— Я б могла рассказать и о том, и об этом.

Но давай перескочим мы… тысячу лет.

Век двадцатый. Слепя электрическим светом,

В порт въезжает бензиновый кабриолет.

Часть III. Над розовой скалой

Глава 1. Позавчера я шёл звонить

Удивлён я, столько лет

Не разрушится сюжет?

Головою покачав,

Говорит: «Кабриолет

Въехал в порт, пыхтя трубой».

Там, под грузовой стрелой,

Напряглись стальные тросы

Над машиной паровой.

Вышла дама, вся в смятении,

И порывистым движением

Бросив краги и очки

На переднее сиденье,

Поднялась на стену дока.

Ей навстречу мастер-дока

На железных переходах.

Слушает она, а око

Видит низко под собой:

С рассечённою кормой,

Обнажив свои трюма,

Не в ладах с самим собой,

Без центральной переборки,

На распялках и подпорках,

В напряжении застыл

Сам Пилон ни жив, ни мёртвый.

Сколько раз тебя кромсали!

То, другое улучшали!

Будь он проклят, ваш прогресс.

Что, счастливей люди стали?

Начинайте, что ж тянуть.

И в разверзнутую грудь

Опускается машина.

— Аккуратней, подтолкнуть.

Эй, поберегись! — кричат,

Опускают агрегат,

Приживляют к кораблю.

Гайки жалобно скрипят…

На монтаж уйдёт неделя.

Время… длится еле-еле,

Время снова поползло,

Как баржа с песчаной мели.

Не хватало Олько сил

Наблюдать через распил,

Как чужие люди в робах

Топчут внутренний настил,

Тянут кабели, ворчат,

Молотки, ключи стучат,

Что-то жгут и расплавляют,

Стелется тяжёлый чад.

И ушла она. В отеле,

Где жила уже неделю,

Отвернулась от всего,

Как монах-отшельник в келье.

Но покоя не сыскать.

В пору криком закричать

В час, когда Пилона сердце

Начинает в ней стучать:

— Что им надо, кто они?

Что же ждёт нас впереди?

Страшно мне, я умоляю,

Ты хотя бы объясни.

К ней летит Пилона зов

По невидимым каналам,

И она: «В конце концов!

Сколько можно жить без слов!

Сколько можно жить без тела?!

Ведь сейчас другое дело.

Ведь идёт двадцатый век,

Нет возможностям предела.

Верь мне, я близка уже.

Новый дом твоей душе

Я сыщу пренепременно».

Напряжён, настороже,

Терпеливо ждал Пилон.

Как обрадовался он!

Отворилась топки дверца,

Первый занялся огонь.

Угль пал на колосник,

Дрогнул пламени язык.

Ползуны зашевелились,

Механизмы оживились,

И машина ход взяла,

Да как лебедь на крыла,

И пучину мнёт и топчет,

Расступается волна,

Ветры не страшны лихие,

Можно спорить со стихией.

Всё поёт, и это жизнь,

И полёт, и эйфория.

То живое в неживом,

Но не призрак, не фантом

Мчит, не ведая предела,

Только пена за винтом…

***

По валежнику, по мху

Соня бережно ступала.

Я как в сказке наяву

Шёл, молчал. Она молчала.

Говорю: «А что, быть может,

Прямо здесь ступал Клаврат

В сапогах из толстой кожи.

Там же встретила закат

Его бедная Ристина.

За леском Пилон ковал.

А Левгрот плёл паутину

И оттуда вот напал».

Соня вдруг остановилась:

— Да, вот здесь шагал Клаврат

И насмерть безумцы бились,

Чтобы жизнь пошла на лад.

Там за розовой скалою

Обнаружили Ристину,

Если хочешь, то зимою

Мы пройдёмся через льдину.

Я спросил: — Какой зимою?

Будем здесь мы зимовать?!

— Друг мой, правду я открою.

Срок тебе её узнать.

Помнишь, как ты шёл звонить

Позавчера, мой милый?

Я отвечал: — Да как забыть!

Та ночь была красивой

В разрядах молний. Было так.

И я профессору звонил.

Но ты узнала это как?

Один под дождь я выходил.

— Один? — и подняла глаза.

Её глаза… где мне встречались?

О боже, что за чудеса?

Когда и где вы мне являлись?

Нет, не сегодня, не вчера

И не тогда, пять лет назад,

Когда спускались вечера

На наш любимый Летний сад.

Я помню эту пару глаз

Средь молний грозовых разрядов.

Но не могу узнать я вас,

Таинственных кошачьих взглядов.

— Узнал меня? — спросила Соня.

— Ещё, пожалуй, не вполне.

— Один ли шёл, старайся, вспомни…

Письмо не помнишь на окне?

Кому и как ты рявкнул «брысь»?

Смекни, зачем я рассказала

Историю, в которой рысь

Лесами долгими бежала.

Я вспомнил: — Да, я шёл звонить,

Я помню, кошка шла со мною… —

И обомлел: — Не может быть!..

Ты Олько? — Олько! Пред тобою!

— Ах, Сонечка, не может быть, —

Сражён я будто наповал.

Не мог никак вообразить

Да никогда не ожидал.

Ведь я же сам обосновал,

Что это всё возможно,

Но вместе с тем я понимал,

Как делать будет сложно.

Ведь я свой труд сопоставлял

Со сказочным рассказом,

Не чаял, не предполагал…

Вдруг — ты, и Олько сразу.

— Я только лишь желаю знать,

Зачем пошла ты на обман?

Решила мною поиграть?