Озеро Варыш - [22]

— Не смей его так называть!

— Ты рассердилась? Это зря.

— Да ну тебя уже, ей-богу.

Оставь, не трогай ты меня.

(Хотел обнять я недотрогу).

— Вадим, сейчас же прекрати,

Я чувствую, Пилон всплывает,

Прошу, подальше отойди —

Он ничего о нас не знает.

И я застыл: вот-вот всплывёт

Стальной брутальный кит.

И женщину он отберёт.

И чужака он оттеснит.

Суровый, в панцире веков,

Он мне не даст её присвоить,

И будет вся моя любовь

И толики его не стоить.

И вдруг раздался плеск — он всплыл

Почти что рядышком у ног.

Как будто пёс, что приуныл,

Он носом на песочек лёг.

Ура! От сердца отлегло,

Он вовсе даже и не злой.

Железный, ну так что с того?

Я понял — он и впрямь живой.

Иной воскликнет: «Прекратите

Нести нелепицу и бред!

За дураков нас не держите,

Машин живых на свете нет».

Не веришь — не неволю, что же,

Знать, мой рассказ не для тебя,

Но я клянусь, что сердцем, кожей

Я осязал его от носа до руля.

Есть у машин сердца и лица.

Коли не веришь ты опять,

Тогда переверни страницу

Иль вовсе отшвырни тетрадь.

Верну к Пилону свой рассказ.

Пусть с ним не поболтаешь,

Его я руку не потряс,

Но иногда ведь понимаешь

Без слов. И стало мне понятно:

Я принят в братство пилигримов,

Хотя и маловероятно,

Но вдруг… сей серый мир покинув,

Не сгинув, выйдя прогуляться

В иные, лучшие сады,

Случится с многими встречаться,

И сквозь волшебные пруды

Мы вынырнем: я — в лунно-белом,

Она — в небесно-голубом.

Хоть… обладают ли там телом?

Ах, все условности потом.

Клаврат, уннеги за столами

Встречают как героев нас

И угощают пирогами,

И пиво пенится и квас.

Стефаний: «Нам пути открыли,

Перемещайся, без проблем.

А раньше, раньше так мы жили?!

Где ж бочка? Медовухи всем!»

Мои мечты прервала Соня.

Опять куда-то нам спешить.

— Подумать можно, что погоня.

С Пилоном дай поговорить…

«Туши костёр быстрее… эй!

Цепляемся, уходим в море».

Пилон на трос налёг сильней,

И оба судна на просторе.

И снова Соня у штурвала.

И, «Вьюгу» подхватив под борт,

Мы двигались в составе счала,

Покуда не нашли фиорд.

Там был причал и дом с трубой,

Лесок с облезлою скалою

Да купол неба голубой,

Что примерзал ко льду зимою.

— Край света здесь, иль я не я.

А дальше, очевидно, рай?

Здесь всё кругом по-э-зи-я.

Отсюда выглянем за край?

— Красиво здесь? — спросила Соня

— Как в сказке! Захватило дух.

И телефон здесь не трезвонит,

И сердце лёгкое, как пух.

Вот, что такое гений места.

— Я здесь живу, а вот мой дом, —

И пригласила было жестом.

— Дом классный.

— Да ты не был в нём!

— Потом. Ты покажи Пилона,

Всё-всё мне интересно в нём.

Ведь не секретная там зона?

— Да нет, конечно же, пойдём.

Мы вновь вернулись на корабль,

Где я уж был, да только в рубке.

Как интересно. Древний кабель

Из медной телефонной трубки.

Компас семнадцатого века.

Приборы сталинских времён.

Походная библиотека —

Старинных книжек миллион.

Все в древних кожаных обложках,

Хрустят шершавые листы.

— Ух ты, в серебряных застёжках.

Тяжёлая, её читала ты?

Неужто их читал Клаврат?

Качнула Соня головой:

— Не спасся ни один трактат.

Наш остров скрылся под водой.

Теперь там бездна, мрака мрак,

Там глубина глубин.

Туда не донырнёт никак

Ни рыба, ни дельфин.

Пилон нырял — чуть не погиб.

О, как трещали переборки!

Вернулся — на борту прогиб.

Тогда поставили распорки.

Я восторгался. Все каюты

Роскошны были, как дворец.

Довольно блеска и уюта,

Но оказались, наконец,

Мы в отделении машинном.

Здесь от пайол11 до дымохода

Не только было всё старинным,

Но погибало без ухода.

Навеки склёпанный, остыл

Котёл на мощной раме.

Он без протопки опочил

И зря давил фундамент

Своей тяжёлой чёрной тушей.

Здесь было всё кругом такое.

Сказал я Соне: «Ну, послушай!

Тут всё как будто неживое.

Из механизмов и машин

Остался только дизель главный.

Весь в масле он стоит один.

Насколько он ещё исправный?

Пятидесятых. Надо понимать…»

— Сороковых… коришь меня?..

— Машины нужно уважать,

Ну, право, так нельзя.

— Тяну с ремонтом, я всё знаю,

Я всё надеюсь… и Пилон…

Ему я тело обещаю.

Он терпит, ждёт и любит он.

Пройдя сквозь узенькую дверцу,

Мы попрощались с кораблём.

Его изношенное сердце

Я болью ощущал в своём:

— Пилон, уж ты мне друг навек,

Уже люблю тебя как брата!

Но ты давно не человек,

Будь сильным и смирись с утратой.

Ты дорог ей в её воспоминаньях,

Ты дорог ей как нынче есть.

К чему ей разочарованье.

Кем ты окажешься, бог весть?

Машину новую поставим,

Избавим от старья и лома,

Компьютеры, всё-всё доставим,

Общаться сможем по-иному…

Но всё, пришли. Дверь отворилась,

Ласкает ухо скрип петель.

Ужель уют? Иль всё приснилось?

И нас ждёт ужин и постель?

Глава 2. Зима, Варыш и всё такое

Наутро я один проснулся.

Встревоженно к окну метнулся,

Туман повис, не шелохнулся,

Я в нём огней не замечал,

И на заброшенный причал

С письмом в руках, раздетый, вышел.

Меж строк я голос Сони слышал:

«Ушла с Пилоном на три дня».

Да что ты, Соня… Как же я?..

Она с Пилоном… БЕЗ МЕНЯ.

Идут глубинами и в шквал,

В её руках скользит штурвал.

Я, верно, глупо ревновал,

Но чёрный змей пробрался в грудь,

Любовь пытаясь умыкнуть.

Она и впрямь его любила,

По палубе не шла — парила,

Ах, как ложилась на перила

Её рука, не описать,

Не поделиться, лишь страдать.

А от меня она хотела,

Чтоб я вернул Пилона в тело,

Так как душа не улетела.

Нет, Соня, я не чародей,

Я не Пилон и не Иссей.