Озеро Варыш - [18]

Вышла банда мародёров,

Негодяев и подонков.

Из уннегов, не поморов,

Обнищавшие душонки.

Об уннежском неприятии

Его предупреждали…

Ухватили рукояти,

И мечей блеснули стали.

Олько и Пилон, увы,

В бой вступали не на равных.

Но стрелою с тетивы,

Из кустов высокотравных

К ним на выручку Сапфир

Вылетел в шипах нагрудных,

Не страшась чужих секир,

Окровавленный и чудный.

Разорвал двоих шипами,

Растоптал ещё троих,

Олько и Пилон мечами

Зарубили четверых.

Банда в ужасе распалась,

Разбежалась, кто куда,

Девушка к коню прижалась,

Окровавлена узда.

Олько гриву гладит нежно:

— Мы спешим теперь на остров.

Будем жить там безмятежно,

Будет всё легко и просто.

Воротились во дворец,

Уложили аккуратно

С инструментами ларец,

Книги старые Клаврата,

Умных дюжину тетрадок

Да на пару дней еды.

Привели коня в порядок,

И рукою под узды

Повели его с поклажей

По тропинке каменистой

К побережью, там, где глаже

Был Варыш. Перстом лучистым

Солнце указало чёлн,

Что дремал в уютной бухте,

Отдыхающий от волн,

На песчаном сухопутье.

И поплыли-поскользили

От косматых берегов

К тем местам, где громоздились

Гряды скальных островов.

Между ними чёрный остров

Возвышался вертикально.

Ах, попасть туда непросто,

Он отвесный и зеркальный.

Ни пролаза, ни просвета

В этом чёрном монолите.

И какой же создал это

Удивительный строитель?!

Наконец, в прохладу грота

Лодка тихо заплывает,

Меркнет солнца позолота,

Крики птиц, и те стихают.

Тихо, только стук сердец,

Неуютно и тревожно.

Первым вышел жеребец

На площадку осторожно.

Он под груз подставил спину —

Примотали бичевой,

Пропустив через брюшину.

Конь толкнул челнок ногой.

А потом Сапфир, как рыба,

С брызгами нырнул ко дну,

Чтоб сыскать проход под глыбой.

Груз тянул на глубину.

Люди прыгнули вослед,

Долго падая в пучину,

Вдруг внизу чудесный свет,

Словно тысячи лучинок.

Это рыбы-светлячки

Освещали донный путь.

Полусонные рачки,

Прочая морская суть

Выползала из-под камня

Поприветствовать гостей,

Заглянувших столь спонтанно, —

Лошадь и двоих людей.

Те же шли в руке рука,

Озираясь восхищённо.

Тоже, чудом удивлённый,

Конь — с поклажею бока.

Долго-коротко, а вышли

По пологому песочку.

Видят: солнце в синей выси,

Скалы, сосны и цветочки.

Копошится выдра в плавнях,

В бухте хлюпает волна.

Жаль, из-за громады камня

Им Уннега не видна.

Их венчали эти сосны,

Эти скалы, эта высь,

Птичек хор многоголосный

Пел им песни. Волк и рысь,

И олени, и барсук,

Выдра выползла на сушу,

Всякий брал еду из рук,

Всякий человека слушал.

Мёда притащил медведь,

Заяц — заячьей капусты,

Рыбы наловили в сеть

Из ручья поближе к устью.

Оказалось, конь Сапфир

Языков знавал премного.

Был для всех зверей кумир

Правнуком единорога!

Стали жить да поживать

В равновесии с природой.

Ни сказать, ни описать,

Как чудесно шли их годы.

Повзрослели сын и дочь,

И однажды на рассвете

Унесла их лодка прочь.

Отбыли в Европу дети,

Тайну острова храня.

И Сапфир простился с ними:

— Не сердитесь на меня.

Ваше счастье кто отнимет?

А другим я нужен очень,

Мне свою пора бы жизнь

Обустроить, между прочим.

Так что вы без укоризн…

Отплывала и Олько от острова,

Чтобы рысью в лесах погулять.

Чтоб когтями кошачьими острыми

Сосны, милые сердцу, обнять.

Чтобы время над ней не глумилось,

Искажая её красоту.

Чтобы хвори, болезни и хилость

Обходили её за версту.

Как-то летом с прогулки жену

Поджидал наш Пилон на песочке.

Он чертил да глядел в глубину.

Наконец-то в промокшей сорочке

Из воды, из-под глади зеркальной,

Выходила прекрасная Олько.

И механик наш конгениальный

Побежал со всех ног: «Сколько, сколько

Можно ждать тебя, чудо природы?

Без тебя мне ни ночь и ни день.

Без тебя полчаса — словно годы.

Я томлюсь, будто в клетке олень!»

— Зато я, посмотри, — о, какая!

Будто не было прожитых лет.

Для тебя я пришла, молодая,

Замечаешь ты что-то иль нет?

— Ничего-то я не замечаю!

Я тебя слишком сильно люблю.

Я настолько тебя обожаю,

Что, наверно, никак не смогу

Оценить: ты моложе иль старше.

Для меня ты как солнечный свет,

Каждый день мой светлее, чем раньше,

Я в потёмках, когда тебя нет.

А теперь в голове моей блажь,

Истомились и плоть, и душа.

Ах, какой замечательный пляж!

И не жалко же им чертежа!

Только мой не об этом рассказ,

И к тому ж он исправил рисунок,

Переделав его, и не раз.

И горазд же он был до задумок.

Он подвёл к нему Олько.

Та, руки сложа:

— Не возьму что-то в толк я,

Здесь слег иль баржа?

Что им движет? Весло, паруса?

А улитка к корме прицепилась?

Ну а эта вдоль борта зачем полоса?

Это всё тебе ночью приснилось?

— Это я, свои дни коротая,

Вынул старый отцовский сундук

И немало увлёкся, читая

Книги древние разных наук.

Мне попались труды Архимеда

Об условиях плаванья тел.

Так читал, будто лично беседу

Я с самим корифеем имел.

Вот и понял я: можно построить

(в перспективе) корабль подводный

И прекрасно его обустроить,

И чтоб был он весьма быстроходный…

— Ладно, если прокатишь на бочке,

Не утопишь, — спасибо за то.

— Я серьёзно, а Вам всё смешочки.

— Ну да строй, от меня ещё что?

— То, что Вам это неинтересно.

Ты не веришь, а я докажу!

— Ни полстолька. — Спасибо, что честно.

— Ладно, слушай, вот я расскажу,

Что я видела, бегая кошкой.

Шёл верхами отряд иностранцев

Неприметной лесною дорожкой.

Все в кольчугах, не жалуют панцирь.

Впереди богатырь на дородном коне

Мохноногом, и грива златая.