Озаренные - [8]

Потом они часто ездили вместе отдыхать в воскресенье на Донец, вечерами отправлялись в ближайший шахтерский городок, там гуляли в саду, просто бесцельно бродили по улицам.

Ему нравилось в Лиде все, кроме ее некоторых взглядов. Однажды, рассказывая о своей приятельнице, вышедшей недавно замуж, Лида заметила:

— Ошиблась дурышка. С ее данными могла бы выбрать мужа позавиднее...

— А разве мужа выбирают? — озадаченно спросил Алексей.

— Когда есть выбор, — неопределенно ответила Ляда.

— У тебя странные взгляды на отношения людей.

— Не странные, а правильные. От жизни нужно брать больше. Она не повторяется...

И все же его тянуло к Лиде — он убедил себя, что эти высказывания ее случайны. Она нравилась ему, а тем, кто нравится, прощается многое.

— Я хотел бы, чтоб у меня была такая жена, как ты, — как-то решился сказать ей Алексей.

— А я еще подумала бы, выходить ли замуж за такого нерешительного, — не то шутя, не то серьезно ответила Лида.

В конце июля его срочно вызвали в министерство: бригаду конструкторов посылали для проверки машин, выпускаемых Прокопьевским заводом в Сибири. Он думал задержаться не более двух недель, но в командировке пробыл около двух месяцев. Он часто писал, но Лида не отвечала на его письма. Он терялся в догадках: заболела, уехала к матери? Вызвал ее к телефону — она не явилась на переговорную.

— А та барышня, за которой вы ухаживали, замуж вышла, — сообщила Алексею хозяйка квартиры, когда он вернулся на завод.

— Вы что-то путаете! — оборвал он ее.

— Ничего я не путаю. Как вы уехали, из Москвы приехал один инженер с комиссией на завод и сделал предложение. Теперь она в Москве живет.

5

Техническое совещание вел член коллегии инженер Туляков — хмурый, скупой на слова. Он неторопливо доложил повестку дня. Предстояло утвердить список опытных машин, изготовлявшихся на заводах горного машиностроения, в мастерских проектных институтов и трестов.

Неподалеку от председателя расположился тучный, широкоплечий, серебристо-седой старик Макар Калиныч Лобачев, член коллегии министерства, бывший забойщик. Рядом с ним утонул в кресле щупленький, широколобый академик Вяткин. Позади Вяткина перелистывал альбом чертежей мясистый, хмурый, с носом дятла, раздраженно сводивший брови, профессор Ветлужников. Верхотуров сидел у колонны, чуть в стороне от длинного, покрытого ярко-зеленым сукном стола, протянувшегося вдоль всего зала заседаний. С краю за столом, обложившись таблицами, чертежами, схемами, возвышался красивый с волнистой шевелюрой и волевым лицом профессор Скарбеев.

С самого начала заседания разгорелись страсти в полемике между эксплуатационниками и проектировщиками. Браковались почти все машины — одни из-за недоработки, другие из-за того, что принципы, положенные в основу их конструкций, не были проверены, третьи еще по каким-либо причинам.

«Наверное, и под мою подберут какую-нибудь статью, — встревожился Алексей. — Ну, так просто не сдамся». Он обвел взглядом зал — Каржавина не было.

Затянулся спор о достоинствах и недостатках центрифуги для отделения золы. Алексей слушал выступления рассеянно, все время ожидая прихода Каржавина.

Распахнулась дверь в стене за президиумом... Может быть, Каржавин? Но вошла стенографистка — девушка, похожая на Варю, поразительно напоминавшая ее не только лицом, но и манерами. Он с симпатией стал наблюдать за ней. Сами собой возникли в памяти события довоенных лет...

Он вспомнил защиту дипломного проекта. Самой большой радостью тогда была для него не отличная оценка комиссии, а взволнованное поздравление Вари... Она сказала тогда, что не сможет жить и работать вдали от людей, плавящих сталь и добывающих уголь. У нее было свое призвание — лечить этих собранных, веселых и упрямых добытчиков угля и металла.

Шум в зале прервал размышления Алексея. Объявили перерыв. Алексей вышел в коридор. Раскуривая папиросу, он услыхал, как за колоннами, у лестничной площадки, кто-то басил:

— Сегодня опять без обеда. Сходить бы в буфет.

— Это не беда — без обеда, — ответил медлительный баритон. — Похоже на то, что опять без ужина.

— Что у нас на очереди? — после долгой паузы спросил бас.

— «Скол», — пренебрежительно ответил баритон.

— «Скол»? Это еще что такое?

— Ну, «Скол» быстро проскочит, — вмешался чей-то металлический тенорок. — Логанов докладывает. У него многие уже «путевки» получали...

— А все-таки интересно: на каком принципе основан этот «Скол»? — допытывался бас.

— Как дранку колят, видел? Ну, вот тебе и весь принцип...

Зазвонил колокольчик. В коридоре зашумели, зашаркали ногами.

Когда Алексей вошел в зал, на трибуне стоял инженер Логанов. Синьки с разными проекциями «Скола», обильно исчерканные красным и зеленым карандашом, были приколоты к большому стенду.

«Что он там начеркал?» — вскипел Алексей.

Он только успел сесть за стол, как Логанов начал доклад.

— Погрешности в технике бывают двух родов, — уверенно произнес докладчик. — Одни идут от плохого знания теории, другие — от плохого знания практики. В данном случае налицо и то и другое.

«Каюк», — мысленно произнес Алексей и еще раз осмотрел зал: Каржавина все не было.