Озабоченный - [9]

— Кончила что ли? — сказал мягко, доверительно.

Она, повернув в мою сторону голову, внимательно меня изучила: не собираюсь ли я пошутить, посмеяться или ещё как унизить её достоинство. Пришло к выводу, что нет, не собираюсь, и призналась:

— Не знаю. Приятно стало внизу живота, тепло и… мокро.

— А ты разве никогда…

— Ты что?! Я тебе онанистка, что ли?! Это ты поди привык уже. Вы, пацаны, все этим страдаете.

— С чего ты взяла? Да, многие, но я — нет. — Внезапно и я признался. — Только во сне, по утрам. И нет, ты не кончила, и хватит признаний, — мне откровения резко разонравились. — Работать надо. Надо постгипнотическое внушение проверить. Это в принципе и есть кодировка.

Проверить — это я для Катришки сказал, чтобы отстала с внезапным откровением, а сам я был уверен в своих силах полностью. Довольно урчащий в солнечном сплетении котёнок — так я давно уже называл те ощущения тепла или, не дай бог, холода, где-то внутри меня, в глубине моей сути — мою убеждённость поддерживал.

— Вера, ты находишься в глубоком гипнотическом сне и слышишь только мой голос. Ответь, какие у тебя рост и вес.

— Сто шестьдесят пять, восемьдесят девять, — сказала безэмоциональным, как у робота, голосом. Она так и сидела с открытой, свисающей в виде груши, молочно-белой, отделённой чётким следом лифчика грудью, на которую я уже внимания не обращал. Будто был врачом на работе.

— Какой вес хочешь иметь?

— Пятьдесят пять…

Катришка внезапно встряла.

— Она гонит. Кость широкая, мослами торчать будет — некрасиво. Пятьдесят девять — шестьдесят самое то, — заявила безапелляционно, с видом знатока.

Я пожал плечами, мне было всё равно.

— Итак, Вера, с этого момента ты начнёшь есть мало… — сестра вдруг снова меня остановила.

— Пусть калории считает. Спроси, умеет ли она.

Я спросил. Да, разумеется, с её-то опытом перманентного похудания.

— Тогда скажи ей, чтобы больше тысячи килокалорий в день не ела, а потом, когда достигнет пятидесяти девяти килограмм можно и нужно есть больше, а то совсем истощает, но надо следить за весом. Если набрала — снова ограничение.

Я поднял в удивлении бровь, но интересоваться, откуда она, худая щепка, всё это знает, не стал. У женщин у всех, похоже, к весу отношение трепетное.

Так, почти Катришкиными словами и сделал установку, закрепив:

— Это для тебя кодировка на ближайшие годы… — и уточнил, подумав, — на ближайшие пять лет.

Вдруг у Катришки зазвонил телефон. Она в раздражении собралась было сбросить, но увидев имя абонента, недовольно сказала.

— Мама, надо ответить, а то потом… — и ушла в мою комнату, разговаривать. Дочь с мамой — это надолго, по опыту знаю, и мне как шлея под хвост попала.

— А сейчас, Вера, займёмся математикой. Вспомни свой последний мощный оргазм и, наоборот, представь полное отсутствие возбуждения. Оргазму назначается число «пять», полному спокойствию «ноль». Представь шкалу от ноля до пяти — это будет шкала возрастания сексуального возбуждения. «Один» — лёгкое, «два» — среднее. «Три» — сильное, когда кончить надо, как будто в носу свербит, чувствуешь, что подходит, вот-вот чихнёшь и полегчает. «Четыре» — возбуждение приблизилось к максимуму. Необходимость получить разрядку можно сравнить с желанием вздохнуть под водой, когда лёгкие, кажется, сейчас разорвёт. И, наконец, «пять» — это тот самый оргазм, который ты недавно испытала.

— Когда я назову любое из этих чисел, твоё возбуждение станет ровно таким, ни больше, ни меньше, не сдвинется ни туда, ни сюда, что бы ты не предпринимала. Это — кодировка на… год, — если интерес не потеряю, то проверю сколько реально установка будет действовать. Вернётся как раз. К родителям по-любому приедет. На внешний вид заодно посмотрю — пять лет, по-моему, перебор, не выдержит.

Котёнок тупо урчал, довольничая, и ни черта не подсказывал.

— …когда я скажу «три» ты проснёшься в полном сознании, в прекрасном расположении духа, полностью довольной. В памяти останется воспоминание только о кодировке на похудание, о второй забудешь, но действовать продолжат обе. Твой внешний вид тебя не смутит, воспримешь его как должное на фоне общих приятных ощущений. Итак…

— Погоди, Петь, почему без меня? — Катришка возникла неожиданно, я даже дёрнулся.

— Да так, отстань.

— Э-нет, я же всё слышала! Давай на меня тоже, на мой голос!

— Что на твой голос?

— Чтобы меня тоже слушалась!

Мои глаза превратились в блюдца.

— Тебе зачем?

— А тебе?

А действительно, зачем? В корень посмотрела. Мне явно понравилась власть, тем более с сексуальным оттенком. Мне хотелось управлять, по крайней мере, именно этой женщиной. Демонстрировать собственное превосходство, причём, через удовольствие или его лишение. Возможно, унизить желалось высокомерную дурочку.

Совесть отошла в сторонку и отвернулась. Когда я успел таким стать? Вопрос остаётся без ответа. А с другой стороны, есть же публика, которая любит шоу артистов-гипнотизёров, где людей на их глазах унижают и каждый зритель представляет себя не тем, над которым потешаются, а наоборот, примеряет одёжку артиста-начальника. Вот и я такой же… наверное. А может просто гормоны играют, читал.

— Мне чисто ради эксперимента, — соврал я, — а тебе?