Озабоченный - [14]

— Понял, не дурак, гуляй дальше… через сколько примерно домой собираешься? — я облегчённо вздохнул — не на пороге и ладно.

— В десять буду как штык, как правильная девочка, так маме и передай, — подумала, что по поручению мамы звоню и это хорошо. — Пусть там о стену головой не бьётся… да, к тебе же Доска глазастая должна была прийти, была?

— Была, — вздохнул я, бросив взгляд на мирно спящую женщину. Узел на её голове распустился, волосы раскинулись по подушке. — Придёшь, расскажу. Всё, мне некогда, пока. Не вздумай припереться раньше!

— И не надейся!

Я практически успокоился — одной проблемой меньше. Подождал минут пять, пока дрожь в конечностях не угомонилась и, так и не выстроив чёткого плана, подтащил кресло к дивану, украшенному учительницей.

— Любовь Михайловна, вы меня слышите?

— Да, слышу…

— Где вы живёте и с кем.

— Старогорская двадцать два дробь два квартира семнадцать, одна…

— Какие у вас планы на завтра.

— Завтра суббота, — начала рассуждать, — на работе окно. С одиннадцать до часу магазин, потом буду готовить ужин, а вечером, часов в шесть, должен прийти Боря… мы ещё созвонимся…

— Кто этот Боря?! — меня уколола ревность. Впервые в жизни кольнула. Мне не понравилось.

— Он женат, двое детей, уходить из семьи не хочет, но всегда врёт, что уйдёт. Мы встречаемся уже пять лет, я его люблю… — произнесла как обычно безэмоционально, как безразличное утверждение.

— Как так? Женат, а в выходной у любовницы ночует. Объясните.

— Он посменно работает. Жене говорит, что попросили подменить…

— Значит, так. Любовь Михайловна, слушайте установку, которую исполните обязательно. Позвоните Боре и отмените завтрашнее свидание. Придумайте всё, что угодно, но чтобы Борей завтра у вас в квартире не пахло. Так же как планировали, сходите в магазин и приготовите ужин, для меня. Наденьте сексуальное бельё, накиньте халатик и ждите. Я приду ориентировочно часа в… три. — Я хотел бы прибежать к Любови Михайловне утром, но сдержался — идея с ужином мне понравилась, пусть приготовит. — Всё. Остальное завтра. Теперь вы легко будете входить в состояние гипноза, стоит мне только вглядеться в ваши глаза…

Я мысленно прислушался к своему быстро восставшему мужскому достоинству и решил пошалить:

— Сегодня перед сном вы подр… помастурбируете, думая обо мне и кончите так сильно, глубоко и сладко, как никогда и ни с кем до этого. На счёт три вы проснётесь в хорошем настроении, полностью отдохнувшей и даже не поймёте, что спали. Вас ничто не удивит. Мы обменяемся телефонами и вы спокойно пойдёте домой, будучи совершенно уверенной, что исполнили всё, что хотели.

Я провёл женщину на кухню и там разбудил.

В прихожей она долго собирала причёску, не удивляясь и не задаваясь вопросом, где могла растрепаться.

Маме внушил только одно: чтобы завтра отпустила меня с ночёвкой к Мише Бакланову и ни за что ему не звонила, как и Любови Михайловне, которая приходила пригласить меня в гости к старому другу. Ну и традиционно, чтобы легко на гипноз соглашалась. Во второй и последующие разы впадение в транс происходит гораздо быстрее, за несколько секунд буквально — я узнал это точно. Из старухиного бреда вычислил, когда она над моими потугами с Верой издевалась.

Итог получился лучше, чем я планировал. Спасибо маме за любопытство.

Тигр давно свернулся в ласкового котёнка, а возбуждение держалось. Я ворочался в кровати, но руки не распускал. Нет, я не ханжа. Всё естественное грехом не считаю и напускной брезгливостью не страдаю, но… хотелось настоящего первого раза, в полном объёме…

Уснул внезапно, не помню когда. Спал без сновидений и проснулся отлично отдохнувшим, готовым к подвигам и свершениям. Жизнь показалась вкуснее умело приготовленного чебурека, сочной и хрустящей. Я излечился.

* * *

Свой визит к Пете Ганиеву Любовь Михайловна помнила смутно, как во сне. Заходила узнать причину перевода мальчика в другую школу. Если виновны её ребята, то чем обидели и когда. Вроде выяснила, но забыла. Неинтересно стало.

Её бывший ученик славился светлой головой, но был замкнут. Был, как говорится, себе на уме. С одноклассниками близко не сходился за исключением Миши Бакланова, который сам в силу весёлого, широкого характера подтягивал Петю к себе, сводил с разными компашками по интересам.

С девочками Петя не общался совсем. Стеснялся до избегания. До прямого натурального бегства.

Любовь Михайловна взяла «Искренне ваш Шурик», новый роман любимой Улицкой, и удобно устроилась в постели под светом ночника. События книги захватили её. Но вдруг, точнее постепенно, мысли стали сбиваться. Внутренний мир всё больше и больше заполнялся образом Пети, юношей, к которому манило.

Книга упала на пол, вслед за ней сползло одеяло. Любовь Михайловна корила себя, обзывала грязной нимфоманкой — педофилкой, но руки продолжали заниматься стыдным делом. Они не казались чужими, нет, наоборот, действовали по воле головы, но в голове творилось чёрт знает что. Вожделение было диким, ранее не ведомым — в моменты самой большой своей страсти подобной силы чувства она не испытывала.

Оргазм приблизился не как при обычной, обыденной мастурбации, — в свои тридцать шесть лет одинокая учительница периодически занималась самоудовлетворением, — не зародился тёплым комочком внизу живота, а жарко дунул в промежность. С последним стоном-воем, когда пальцы утонули в тёплом, текущем ручьём чреве полностью, каждую клеточку, каждый атом горячего тела поглотило цунами наслаждения. Сладкие судороги сотрясли мышцы, чуть не сломав пальцы в глубине лона, и наступило блаженство…