Отыщите меня - [12]
Нет, это командует пожилой красноармеец. Но он так далеко, что к нему не пройти через огромную пропасть.
Нужно разбежаться, прыгнуть и перелететь по небу. Треснуло и раздвоилось могучее дерево. У самых ног раздвинулась земля и образовалась бездонная яма.
Хочется закричать во весь голос, но страх не дает. Нет сил сладить с горлом, будто обручами его стянуло, и дышать нечем. Юрка медленно начинает сползать в обрыв синей пустоты. Спастись, зацепиться не за что — сейчас провалится, а там, внизу, нет жизни. Совсем издалека доносится неумолкающий неизвестно чей рев: «В строй!.. Война!.. Вой…»
Юрка проснулся от собственного крика. Мамка у печки звякала чугунками, сковородой и заслонкою. Дрова догорали последним жарким пламенем, тепло которого обжигало Юркино лицо. Ранний утренний свет окрасил потолок и стены в пепельные цвета.
Мамка испуганно отставила кочергу и ухват. Подошла, стала говорить какие-то бессвязные слова. Юрка спросонья ничего не понимал. Она торопилась побыстрее приготовить завтрак, чтобы ранехонько успеть на работу.
Сгоревшие дрова уже распадались в угли. Прохладный пот Юрка вытер со лба ладошкой. Пытался сообразить, что с ним происходило. Не спутать бы, что в жизни, а что во сне. Слово «война» заклинилось в мозгах, и никакими щипцами не вытащить, никакой кувалдой не выбить, хоть голову раскалывай на две части, на две половины. В одной останется война, в другой — довоенная жизнь. Но у человека всего лишь одна голова, одна душа и одна жизнь.
Плохо, что мальчишек не берут на войну. Неправильно это, несправедливо. Наверное, неправду сказал тот пожилой красноармеец, просто наврал для своей утехи. Но он же пришел во сне и позвал Юрку с собой. А может, это был не он, а сам родной отец? На фронт обязательно пустят, потому что лучше пацанов никто в войну не играет. Юрка прошел на кухню, задумчиво сел у стола.
— Мамка, а кто дальше, Финляндия или Германия?
— Обе у черта на куличках, — нехотя ответила она, завязала туго косынку и заспешила на утреннюю дойку.
Пора самому сходить на призывной пункт и запроситься добровольцем. Нельзя канитель тянуть, глядишь, и война кончится. Когда сам на фронт явишься, то назад не отправят. Из Ижовки уже трое сбежали и не вернулись. Розыскной команды на всех не хватит. Утром, поговаривают на деревне, поезда ходят чаще. Юрка был на станции всего лишь один раз. Тетка полгода назад телеграфировала, что будет проездом. Просила повидаться у вагона. Мамке дали выходной, с собой взяла Юрку. Помнится, что шли медленно, устали, потратили почти целый день. Минуты три они покалякали у вагона, и та уехала. В буфете железнодорожной станции мамка накупила карамели и рассыпчатого печенья. Всю обратную дорогу Юрка сосал конфетки. Больше всего его поразили поезда. Они важно дышали через трубы, фыркали белым паром, ползли или катились на колесах, как многоногие гусеницы, да еще свистели, гудели и перекликались на своем паровозном языке. Тормозили и стояли уставшие, отпыхиваясь с дороги… Сейчас им, пожалуй, некогда на стоянках задерживаться, надо безостановочно доставлять грузы и людей фронту. На них Юрка запросто доедет. Хотелось бы, конечно, с напарником, хотя бы с Генькой Морозовым, да кто знает, как дело обернется, вдруг сорвется, а медлить нельзя…
Юрка соскочил с табуретки и суетливо забегал по комнате.
Путь к станции по тропе короче, чем по дороге. Правда, впереди болото, но зато прямей и быстрей дошагаешь.
На первое время хватит припасов. Юрка прихватил краюшку хлеба, кусок свиного сала и бутылку молока: За пазуху спрятал красненькую тридцатирублевочку, что лежала в комоде. На поездной билет хватит, а в других покупках нужды не будет. Мамка, поди ж ты, до сих пор ни о чем не догадывается.
Но к ночи, конечно, забеспокоится, по деревне забегает и шум подымет. Когда записку увидит, совсем голову потеряет. Юрка оставил ее на комоде — тетрадный лист в косую линейку: «Я ушел на фронт. Буду воевать и бить врагов вместе с Красной Армией. Не ругайся больно-то и не переживай. Скоро вернусь. Твой сын Сидоров Юрий».
Мамке сначала, наверное, будет дурно. На первое время, может, даже заболеет. Но пройдет срок, через полгода встретит сына героем, тогда загордится и забудет все до единой обиды и невзгоды; Еще поклонится в ноженьки и спасибо скажет.
Далеко впереди застыла темная туча, но никакой грозы не предвещала.
Часы отсчитывают время…
Часы отсчитывают время. Военное время совсем другое и не похожее на нормальное человеческое. Тянется долго, и ничем нельзя его ускорить, чтобы оно, как в сказке или кино, скорее проскочило, закончилось и никогда больше не возвращалось. Было бы великое счастье вернуть то прекрасное в памяти мирное время. Но у времени нет стрелок. Их придумали, изобрели люди, и, сколько ни крути стрелки часов, они бессильны управлять временем. Часы после смерти человека переходят от одного хозяина к другому и могут пережить десять и даже больше человеческих жизней. Если стрелки их остановлены, все равно время безостановочно идет своим ходом. Не успел заметить, как оно проскочило, миновал уже вечер, и пришла ночь…
