Отворите мне темницу - [124]
– Какая чудная отговорка, надо же! – ехидно улыбнулся Тимаев. – Для чего же, в таком случае, тебя вовсе нарядили на работу в лазарет? Вокруг полным-полно свободных от кандалов поселенок! За что ты здесь, каков срок?
– Разбой, убийство, соучастие, ваша милость… Десять лет и пять – в железах…
– Ну вот! Сама видишь, что разгуливая по заводу без кандалов, ты вновь нарушаешь закон! И что прикажешь теперь с тобой делать?
Василиса молчала, уставившись в пол. Тимаев увлечённо разглядывал её прекрасное лицо, которое не портило даже выражение смертного отчаяния. «Однако, напугана она прилично… Что ж, значит, будет легче.»
– Вот что, Васёна, – он заговорил мягче. – Ты, безусловно, виновата, но отвечать за ошибки прежнего руководства всё же не должна. Доктор Иверзнев, разумеется, превысил свои полномочия, и под его началом тебе более делать нечего.
Василиса рывком подняла голову. В синих, огромных глазах стояли тяжёлые слёзы.
– Барин… Ваша милость… Прикажите, коли виновата, в железа… Только с лазарета, ради Христа, не забирайте, не могу я…
– Что значит «не могу»? – поднял брови Тимаев. – Позволь тебе напомнить, что решать, что ты можешь, а что – нет, обязан я. В лазарете ты более не работаешь.
Василиса промолчала. Слёзы бежали по её щекам, она не вытирала их. Тимаев заметил, как дрожат её тонкие, перепачканные в земле и зелёном соке растений пальцы. Словно почувствовав его взгляд, Василиса судорожно скомкала в руках передник. Одними губами выговорила:
– Как велите…
– Кстати, отчего Волынин называет тебя убогой?
– Так убогая и есть… Была, то есть… Доктор Михайла Николаевич да Устинья вылечили…
– Боже, какая глупая выдумка! – поморщился Тимаев. – Кого ты, моя милая, вздумала провести? Ты попросту прикидывалась сумасшедшей, чтобы не попасть на тяжёлую работу! Трюк старый и всем на каторге знакомый! Удивляюсь, что господин Брагин на него попался! Впрочем…
– Неправда это, барин, как есть неправда! – не выдержала Василиса. – Вот хоть кого спросите, какая я сюда с партией по весне прибыла! Все до единого вам скажут, что блажная была, полоумная… Доктор с Устиньей Даниловной меня в разум вернули, у Михайлы Николаевича про меня уж какова толстая тетрадища исписана!
– Право, не знал, что фельдшер Иверзнев – светило психиатрии! – презрительно перебил её Тимаев. – Избавь меня от своего вранья! Я не вчера родился и каторгу наблюдаю не первый день! Обманом ты делаешь своё положение лишь хуже!
– Я, барин, ничего дурного не делала…
– Ничего?! Пользуясь влиянием на фельдшера, прикидывалась безумной! Отлынивала от работы! Самовольно освободилась от кандалов! Болтаешься где попало без конвоя, втёрлась в доверие к моей дочери… тебе мало?! Этого хватит, чтобы к «лисе» тебя приковать на год!
– Бари-ин… – простонала Василиса, без сил приваливаясь к стене. – Помилуйте… Воля ваша, смилосердуйтесь…
– Не реви. – Тимаев вышел из-за стола и не спеша приблизился к ней. Василиса вся сжалась, закрыла глаза. – Повторяю, тут не столько твоя вина, сколько – твоего прежнего начальства. И вот что, Васёна, я тебе скажу… Завтра ты придёшь сюда, ко мне на квартиру. Здесь некому носить воду и мыть полы. Будешь заниматься этим. Ведь ты же и в лазарете подобную работу выполняла? Если окажешься старательной и… – Тимаев слегка улыбнулся. – …и я останусь тобой довольным – в кандалы тебя не закуют. Более того, жизнь твоя значительно облегчится. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Как не понять… – пролепетала Василиса. И зажмурилась, когда жёсткие мужские пальцы бесцеремонно подняли ей голову за подбородок.
– Ну, что же ты жмёшься? Ты недовольна? Кажется, я не обидел тебя. Отчего ты так дрожишь? Хочешь что-то сказать? Говори! Если будешь благодарить, то…
– Барин… Ради Христа… Смилосердуйтесь… Прикажите в железа… Воду носить… Хоть брёвна из тайги волоком таскать… Не берите в дом, помилуйте…
Некоторое время Тимаев, непонимающе морщась, вслушивался в это бессвязное бормотание. Затем нахмурился:
– Что? Ты смеешь отказываться?! Да ты впрямь безумна, или страх потеряла? Я начальник этого завода! И делать ты, голубушка, будешь то, что я тебе велю! С завтрашнего дня ты служишь здесь! В противном случае для начала велю высечь, а затем- отправлю в «секретку», на цепь! Ты поняла меня?
– П-п-поняла, ваша милость… – губы Василисы прыгали.
– Вот и славно. – Тимаев приблизился вплотную, снова поднял за подбородок голову девушки, по-хозяйски огладил грудь под грубой рубахой. Удивился. – Да отчего ты так дрожишь? Я не зверь, а человек. Если ты будешь послушна, ничего дурного тебя не ждёт. Ступай сейчас в лазарет и скажи доктору Иверзневу, что я забираю тебя в прислуги. И чтобы утром была здесь!
– Слу… ша… юсь…
– Вот и умница. Ступай. Волынин – забирай её!
Василиса безмолвно шагнула за порог.
Медленно, очень медленно она дошла до лазарета. Солнце пекло в спину, душный воздух звенел от пения птиц. Сзади что-то философски гудел Волынин, но Василиса не слышала его. Тяжело, по-старушечьи, ступая, она поднялась по крыльцу, осторожно обошла ведро с грязной водой. Прошла через «смотровую», где Меланья, стоя на коленях, скоблила половицы. Аккуратно обошла полное воды ведро, стоящее на пороге, и, тихо прикрыв за собой дверь, скользнула в «лабораторию».
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Мыслимое ли дело творится в Российской империи: потомок старинной дворянской фамилии Михаил Иверзнев влюбился в крепостную крестьянку Устинью, собственность его лучшего друга Никиты Закатова! А она мало того что дала решительный отказ, храня верность жениху, так еще и оказалась беглой и замешанной в преступлении – этот самый жених вместе с братом, защищая ее, убил управляющую имением. И страдать бы Иверзневу от неразделенной любви, если бы не новая беда – за распространение подозрительной рукописи среди студентов он схвачен жандармами.
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
Перед вами самая страшная, самая жестокая, самая бескомпромиссная книга о Первой мировой войне. Книга, каждое слово в которой — правда. Фредерик Мэннинг (1882–1935) родился в Австралии и довольно рано прославился как поэт, а в 1903 году переехал в Англию. Мэннинг с детства отличался слабым здоровьем и неукротимым духом, поэтому с началом Первой мировой войны несмотря на ряд отказов сумел попасть на фронт добровольцем. Он угодил в самый разгар битвы на Сомме — одного из самых кровопролитных сражений Западного фронта.
В двенадцатый том собрания сочинений Р. Сабатини вошли романы «Лето Святого Мартина» и «Шкура льва». Действие первого происходит в XVII веке во Франции, второго — в конце XVII — начале XVIII в Англии и во Франции.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
И опять гул истории… Эта книга – тематическое продолжение романа Геннадия Прашкевича «Секретный дьяк». Первая половина XVII века. Сначала русские казаки по приказу царя Алексея Михайловича в тундре на Индигирке ищут живого мамонта. В «Тайне полярного князца» знаменитый землепроходец Семен Дежнев устраивает жизнь на новой реке Погыче. И снова – малоизвестные события, и снова невероятное ощущение погружения в историческое время, изложенное в книге Геннадия Прашкевича.»Вы один из немногих, кто ныне умеет писать настоящие исторические романы», – писал Борис Стругацкий автору.
В романе всемирно известного писателя Лайоша Мештерхази «В нескольких шагах граница…» воссоздается правдивая картина жизни Венгрии в грозные дни 1919 года, рассказывается о судьбе двух мужественных коммунистов-подпольщиков, бежавших из хортистской тюрьмы.