Отверженный IV: Эскалация - [7]

— Но хотя бы можно узнать, чего я свидетель? Вдруг кто-то спросит.

— А это никого не касается. Если кто-то спросит, отправляй этих любопытных ко мне. У меня есть эликсир, помогающий избавиться от излишнего любопытства.

Я оценил шутку, решил дальше эту тему не развивать и спросил:

— А что с моей учёбой? Вы сказали, что я смогу вернуться к занятиям.

— С этим вопросом уже не ко мне. По учёбе, проживанию и прочим бытовым моментам обратись к Анне Алексеевне. Она ждёт тебя сегодня в шестнадцать часов. И она же тебе вернёт все твои личные вещи, телефон, одежду и банковские карты. Хотя… — Милютин внимательно меня оглядел и добавил: — Одежду, думаю, можно и не возвращать. Вряд ли твои старые вещи сейчас на тебя налезут. Ты как минимум на размер крупнее стал. Придётся тебе гардероб обновлять.

— Спортивный костюм налезет, — сказал я. — А там потихоньку обновлю, если мне карточки вернут.

— Вернут. И ещё дадут.

Милютин усмехнулся, достал из ящика стола банковскую карту и произнёс:

— Так как ты не кадровый военный или сотрудник КФБ, мы не можем представить тебя к награде. Но зато, ты как гражданский имеешь право на вознаграждение, которое было обещано за информацию о похищенных детях.

Иван Иванович положил банковскую карту на стол и подвинул её ко мне.

— Ты заслужил.

Мне сразу же захотелось спросить, сколько на карте денег. Не то чтобы я считал, что мне должны за проделанную работу — просто было любопытно. Но я сдержался. В конце концов, любопытство можно было удовлетворить у любого банкомата.

Я взял карту и рассмотрел её. Она была выпущена Федеральным Банком и, кроме номера и названия банка, не содержала никакой другой информации.

— Карта анонимная, и на ней сейчас нет пин-кода, — сказал Милютин. — Установи его в ближайшем банкомате. Вообще, анонимную карту нельзя ни заблокировать, ни перевыпустить, но сам понимаешь, это не касается карт, которые выпускаются для нужд нашей организации. Поэтому, если вдруг потеряешь, сразу звони в банк и назови номер карты. По номеру сразу поймут, что это за карта и заблокируют.

— Надеюсь, не потеряю. Благодарю! — сказал я, взял карту и спрятал её в карман.

— Тогда, если у тебя нет ко мне вопросов, я тебя не задерживаю. На днях позвоню, и поедем к Александру Петровичу.

— Позвольте один вопрос! — сказал я и, не дождавшись разрешения, спросил: — Можно позвонить дяде?

— Волошину?

— Да.

— Не проболтаешься, где был?

— Не проболтаюсь.

— А если спросит? Он у тебя не глупый, в легенду нашу не поверит. Она на твоих однокурсников рассчитана.

— Вы правы — он не глупый. Поэтому он не спросит.

Милютин усмехнулся и сказал:

— Ну тогда звони. Если я не ошибаюсь, он сейчас в Новгороде.

— В Новгороде? — удивился я. — Так ведь конфликт?

— Твой дядя — уникальная личность. Он в первую очередь коммерсант, а потом уже эльф. По мне, так ему надо было орком родиться с такой деловой жилкой. Во время активной фазы военного конфликта были заморожены вообще все отношения между Петербургом и остальной Россией и перекрыты границы. Сейчас границы открыты для гражданских лиц. Поезда, конечно, не ходят, но автотранспорт ездит. И ещё работают торговые представительства. По факту они выполняют не только свои прямые функции — через них ведутся переговоры и по вопросам, не связанным с торговлей. Твой дядя — руководитель торгового представительства Санкт-Петербурга в Великом Новгороде.

Я всегда знал, что мамин брат — исключительно ушлый эльф, но в этот раз он превзошёл самого себя. Вести бизнес с людьми, когда все эльфы с ними воюют, и при этом не то что не быть за это порицаемым, а ещё и получить одобрение своей деятельности — такое мог провернуть только дядя Володя.

— Получается, мой дядя — посол Петербурга в России? — воскликнул я не удержавшись.

— Очень неполиткорректно, но в точку, — согласился Милютин. — Однако больше никогда нигде так не говори.

— Извините. Не буду. Но Вы не сказали, я могу ему позвонить?

— Звони. Но лишнего не болтай!

Я поблагодарил Ивана Ивановича и покинул кабинет. Первым делом я решил отправиться в торговый центр, чтобы купить одежду, раз уж у меня появились деньги. Я до сих пор ходил в тренировочном костюме центра «Ост», сорвав с него нашивку с номером отряда и именем. В нём было удобно, но всё же хотелось побыстрее забыть Восточный.

Часы на стене в приёмной показывали пять минут третьего. Если поторопиться, то я вполне мог в торговом центре ещё и перекусить. Значит, надо было торопиться.

В Кутузовку я приехал впритык — без пяти четыре, зато в новой одежде по сезону и сытый. В главный административный корпус пришлось бежать — не хотелось заставлять Анну Алексеевну меня ждать. Успел ровно к четырём. Пётр при виде меня не проявил вообще никаких лишних эмоций, будто я никуда не пропадал на полтора года. Помощник ректора поприветствовал меня и предложил пройти в кабинет к Анне Алексеевне.

Милютина встретила меня ещё эмоциональнее, чем её супруг, она обняла меня и очень долго рассказывала, как рада, что я вернулся живым и невредимым. Я, в свою очередь, поблагодарил ректора за возможность продолжить обучение в академии.

— Тебе сейчас надо сдать экзамены и зачёты за полтора года, — сказала Анна Алексеевна. — Но фактически уже за два. Пока ты три пропущенные сессии сдашь, уже и новая весенняя начнётся.