Отведи удар - [20]

Через минуту она вернулась и сказала с извиняющимся видом:

– К сожалению, все газеты штата сейчас на руках, но я могу вам дать местную «Леджер».

Я поблагодарил ее и развернул газету. Это была отличная газета с броскими заголовками, хорошей печатью и вполне профессиональными статьями. Я с интересом прочел колонку редактора.

«То, как „Курьер“ пытается опорочить доктора Чарльза Л. Альфмонта, для беспристрастного избирателя служит самым лучшим доказательством, какой страх внушает противникам кандидатура этого в высшей степени порядочного человека.

Любому незаинтересованному обозревателю давным-давно ясно, что странное покровительство, которым пользуются в Санта-Карлотте шулера и преступники, не может существовать без соответствующей политической базы. Мы пока не выдвигаем прямых обвинений, но разумному избирателю стоило бы внимательно понаблюдать за тактикой оппозиции. Можно с уверенностью сказать, что их главным методом будет грязная клевета. Они еще не раз попытаются опорочить личность доктора Альфмонта, но не рискнут встретиться с ним в открытом диспуте. Новой администрации предстоит откровенно и беспристрастно разобраться в причинах, порождающих преступность. Вместо этого клеветники все дальше заходят по пути грязных инсинуаций. Мы предупреждаем, что, если „Курьер“ не опубликует опровержение вчерашней редакционной статьи, против редакции будет возбуждено дело о клевете. И неплохо бы „Курьеру“ запомнить, что политическая поддержка – это всего лишь кость, брошенная подхалимствующим редакторам, а возмещение ущерба по делу о клевете суд возложит на тех, кто допустил эту публикацию.

До „Леджер“ дошли сведения, что бизнесмены, поддерживающие кандидатуру доктора Альфмонта и требующие покончить с преступностью, не намерены сносить поток грязных оскорблений и терпеливо подставлять другую щеку. Статья во вчерашнем „Курьере“ – это грубое оскорбление личности. Разумеется, проще всего избежать острых вопросов, которые будет задавать кандидат, организовав против него кампанию наветов. Однако это ни в какой мере не опровергает обвинений в политической коррупции, которые, как известно каждому жителю города, имеют под собой серьезные основания. До выборов осталось меньше десяти дней, поэтому наши противники и прибегли к гнусной клевете».

Официантка принесла мне вторую чашку кофе, и я с сигаретой в руке снова предался размышлениям.

Оплачивая счет, я спросил официантку:

– Где у вас находится муниципалитет?

– Проедете четыре квартала по этой улице, потом один квартал направо. Там увидите новое здание.

Я поехал к муниципалитету. Здание действительно было новым. Оно выглядело так, словно взятки здесь давали на процентной основе – чем больше стоимость строительства, тем больше процент взяток. Видно было, что это здание строилось для потомков, и городская администрация Санта-Карлотты прыгала вокруг него, как мексиканские бобы на сковородке.

Я вошел в дверь с надписью: «Начальник полиции». В приемной стучала машинистка. На стульях у стены дожидались приема двое мужчин.

Я подошел к секретарше:

– У кого можно получить информацию о сотрудниках вашего отдела?

– Зачем она вам понадобилась?

– Хочу подать жалобу на вашего офицера, – сказал я. – Я не записал его номер, но могу описать его.

– Я не стану беспокоить шефа Уайта из-за таких жалоб, – кисло ответила секретарша.

– Это понятно. Потому я и обращаюсь к вам.

Она немного подумала над этим и сказала:

– Сегодня дежурит капитан Вилбур. Он скажет, что вам делать и к кому обратиться. Его кабинет следующий по коридору.

Я поблагодарил ее и уже повернулся к двери, когда взгляд мой случайно упал на висевшую на стене фотографию в красивой рамке. На длинном панорамном снимке офицеры полиции выстроились перед новым зданием муниципалитета. Я мельком взглянул на фотографию и вышел.

Перед дверью капитана Вилбура висела такая же фотография.

– Вы не знаете, кто сделал этот снимок? – спросил я сидевшего там офицера.

– Городской фотограф. Его зовут Кловер, – ответил тот.

– Хорошая работа.

– Угу.

Я подошел и стал внимательно рассматривать фотографию. Потом показал на пятого справа офицера.

– Ну и ну! – сказал я. – Неужто Билл Крейн еще служит?

– Кто?

– Билл Крейн. Я познакомился с ним когда-то в Денвере.

Он подошел поближе и посмотрел.

– Это не Билл Крейн. Его зовут Джон Харбет. Он у нас начальник отдела борьбы с проституцией и игорными домами.

– Смотрите-ка, – сказал я, – до чего похож на моего старого приятеля.

Когда офицер вошел к капитану Вилбуру, я выскользнул за дверь, вскочил в свой драндулет и уехал из города.

Берта Кул как раз собиралась идти обедать. Увидев меня, она просияла:

– Привет-привет, Дональд. Ты как раз вовремя. Сейчас пойдем пообедаем.

– Нет, спасибо. Я только два часа назад позавтракал.

– Но, милый, это же домашний обед.

– Извините, но я не смогу его оценить.

– Все равно, пошли со мной. Нам нужно поговорить. Я хочу, чтобы ты попробовал найти Смита. Я пыталась связаться с ним после того, как получила письмо, и обнаружила, что он не живет по этому адресу. Он только получал там почту. Люди, которые там живут, сказали, что не знают его адреса.