Отвечая за себя - [28]

Предположим, что первой нацией стал народ восставших Штатов Северной Америки, провозгласивший республику США. Что про это нужно помнить:

― Эта нация создавалась в доиндустриальную эпоху. Создавалась плантаторами-рабовладельцами, купцами и мануфактурщиками Новой Англии, мелкими лавочниками и пионерами, осваивающими новые территории.

― Начальное образование в североамериканских штатах хоть и не было всеобщим и обязательным, но было широко распространённым, почти все умели читать и писать, и им было что читать — Библию.

— Коммуникация в это время у них была самой интенсивной по сравнению с другими — раз в неделю они собирались в церквях своих общин, и им всем рассказывались одни и те же проповеди.

Хороший, классный опыт. Прецедент, достойный подражания.

Но после НТР, которая началась примерно в это время в Англии, этот опыт был уже мало полезен для других.

Другие стали брать пример с Франции, которая первая начала строить так называемую гражданскую нацию.

Это немного странное определение, потому что все нации гражданские, других не бывает. Этнической бывает только национальная мифология и политическая идеология. Но это особый разговор. Можно напомнить только трактаты того же Старого Фрица, которого ещё называли королём-философом: в отличие от его папаши-солдафона, он даже турок и язычников готов был признать гражданами. Такая вот Ангела Меркель трёхвековой выдержки.

Французская нация создавалась буржуазией, которая возжелала почти по-беларусски — «людзьмі звацца».

До этого (во французском «вчера») людьми считались аристократы и священнослужители, а горожане, буржуа и крестьяне были податным сословием, не очень-то считавшимися людьми.

Французы отменили сословия, признав всех равными, если у них была собственность и они умели зарабатывать. Но хозяйственный уклад Франции этого времени всё ещё был феодально-земледельческим, доиндустриальным, хотя и с развитыми городами. Потом это обстоятельство аукнулось в эпоху Реставрации и контрреволюции.

Французы развернули сеть начальных школ, где детей лупили розгами за то, что они не умели «гаварыць на нармальнам языке», а лепетали по-правансальски, по-баскски, по-кельтски, по-эльзасски. Насаждали единый унифицированный язык.

Но у французов — по крайней мере, грамотных — были газеты, листовки, книги, даже большущая энциклопедия всех наук. Коммуникация уже была достаточно интенсивной. А вот в церкви французы ходить перестали, и этот фактор коммуникации перестал им мешать.

Одним из последствий строительства французской нации из аквитанцев, шампанцев, гасконцев, бургундцев, нормандцев, бретонцев и проч. стало создание гибридных наций в Нидерландах, Бельгии, Швеции, Дании и целой кучи немецких княжеств, где насадили Кодекс Наполеона. Про них пока не будем.

Потом пришла очередь немецкой нации и итальянской.

Тут пришлось из самоопределённых и политически активных этнических, религиозных, городских сообществ создавать нечто общее и единое. Это страшно интересная история, но пусть её кто-нибудь другой расскажет.

Мне важно другое.

Немецкая и итальянская нации создавались из регионов и общностей с разным хозяйственным укладом, по большей части архаичным. Но создавали их социальные группы, активно участвующие в промышленной революции в эпоху заводов, газет, пароходов и железных дорог. Главными действующими лицами в строительстве нации были генералы (кайзеровские — в Пруссии, самозваные, как Гарибальди или Раморино, — в Италии) и капиталисты.

Это происходило в эпоху массового распространения начального образования. Можно сказать, что это были нации начальной школы и ликвидации безграмотности.

И это было время массовых газет, которые доносили новости с минимальным опозданием — в одну неделю.

И что общего тут можно найти между Францией и Италией с Германией? С какой стати всё это называть одним словом — модерн?

Это совершенно разные эпохи и времена.

Можно рассмотреть прецеденты создания наций из крестьянских народов: финнов, эстонцев, латышей, литовцев, беларусов и прочих чехословаков.

Тут совсем другая ситуация.

Чтобы вообразить себя нацией, у этих народов не было самого главного — материала и повода для воображения.

Материалом и поводом для воображения вообще и для воображения себя нацией нужна литература.

Причём не просто литература, а литература, соответствующая уровню достигнутого образования на том языке, на котором говорят народные массы.

Ни у финнов с эстонцами, ни у литовцев с беларусами, даже у чехов со словаками всего этого ещё не было.

Не было литературы на народном языке.

Не было достаточной массы читателей на этом народном языке.

Газеты в таком случае могли использоваться по прямому назначению бумаги, но не как средство информации и коммуникации.

Все эти будущие нации к середине XIX века были одинаково «тутэйшыми» в ареале своего обитания. Всем этим народам пришлось делать всё и сразу:

— создавать начальные школы для всех;

— создавать литературу, доступную людям, едва научившимся читать;

— рассказывать этим слегка грамотным людям, что они некая нация, отличная от других, даже живущих с ними рядом.

Какой на хрен модерн?