Оттоманские военнопленные в России в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. - [6]

. Правда, в ходе этого мероприятия штаб Кавказской армии допустил ряд нарушений как ст. 6 «Конвенции», так и сопряженных с ней норм обычного права, а именно:

— репатриация проводилась без согласования с турецкой стороной и даже без уведомления последней;

— состояние большинства возвращаемых вряд ли позволяло считать их полностью выздоровевшими, т. к. освобождались они, главным образом, с целью сокращения числа пациентов в лечебных учреждениях крепости;

— пленным выдали по 1,5 руб. на приобретение продуктов питания в пути (из расчета по 15 коп. в сутки), но не предоставили им ни зимнего обмундирования, ни транспортных средств, ни медицинского сопровождения.

Все это вылилось в массовую гибель репатриантов, подлинные масштабы которой остались не вполне ясны. так, В. И. Гиппиус считал, что аванпостов оттоманской армии достигли тогда лишь «очень немногие»[15]. Согласно телеграмме корреспондента «Таймс» от 11 (23) декабря 1877 г., количество этих немногих не превысило 300 человек[16]. Однако по смыслу ноты МИД Турции от 12 (24) декабря 1877 г., из Карса в Эрзерум к тому времени прибыло до 1 000 освобожденных из плена турецких военнослужащих[17].

II. Российское законодательство о военнопленных противника мы рассматриваем как комплексную отрасль законодательства, во многом совпадавшую с отечественным военным законодательством, но принципиально отличавшуюся от последнего особой юридической базой.

В этой связи считаем необходимым обратить первоочередное внимание на «правила, которыми Россия, основываясь на заключенных договорах и общепринятых принципах международного права, намерена руководствоваться по случаю войны с Турцией, как в отношении неприятеля и его подданных, так и нейтральных держав и нейтральной торговли» от 11 мая 1877 г. (приложение 2). Документ этот регулировал целый ряд вопросов. Однако в контексте проводимого исследования наибольший интерес вызывают его п. п. I, II, X и XII, а именно:

1. Подданным Порты, застигнутым началом военных действий (12 апреля 1877 г.) на территории России, разрешается «продолжать во время войны свое пребывание и свои мирные занятия в пределах империи под защитой действующих законов» (п. I).

Право это носило, в общем-то, традиционный характер, ибо применялось и в ходе прежних вооруженных конфликтов между Россией и Турцией (Крымской войны 1853–1856 гг., Русско-турецкой войны 1828–1829 гг. и др.). Вместе с тем, уже в апреле 1877 г. российские органы внутренних дел инициировали вопрос об административной высылке из отдельных регионов страны (главным образом, из южных губерний) тех турецких подданных, которые хотя и «не совершали деяний, подлежащих ведению судебной власти», но пребывание коих в России полиция признавала «неудобным» «по обстоятельствам настоящего времени и по местным соображениям».

Характерно, что МВД, МИД и III Отделение собственной его императорского величества канцелярии безуспешно пытались решить судьбу этих людей на протяжении нескольких месяцев. Основная сложность здесь состояла в том, что выслать османов на родину уже не представлялось возможным, а для передачи их под надзор полиции не было веских юридических оснований. к тому же МИД всерьез опасался, что ограничение прав «неудобных» вызовет протесты со стороны Великобритании, как державы-покровительницы турецких подданных в России. и лишь к сентябрю 1877 г., когда Лондон дал понять, что смотрит на эту проблему сквозь пальцы, властям в регионах наконец-то было позволено высылать таких людей во внутренние губернии страны, под надзор полиции, вплоть до окончания войны. Но только по решению Министра внутренних дел, принятому в отношении каждого конкретного лица на основании ходатайства губернатора с изложением «подробных сведений о причинах предполагаемой высылки»[18].

Общее число всех высланных, начиная с сентября 1877 г., нам установить не удалось. но, судя по объему и характеру переписки, количество их вряд ли превысило 20–30 человек.

2. Турецким торговым судам, оказавшимся в русских портах по состоянию на 12 апреля 1877 г., позволяется «свободно выходить в море в продолжение времени, достаточного для нагрузки товаров, не составляющих военной контрабанды» (п. II).

Приведенное положение также нельзя считать новеллой, поскольку стороны руководствовались им и ранее. так, объявив России войну 4 (16) октября 1853 г., Турция не только не наложила эмбарго на суда противника, пребывающие в ее портах, но и предоставила им достаточный срок «для беспрепятственного удаления из оных куда пожелают». Николай I не остался в долгу, и 23 октября российское правительство заявило, что «по чувству справедливости предоставляет могущим находиться в наших портах турецким судам также удалиться беспрепятственно куда пожелают до 10 (22) ноября»[19].

В 1877 г. требования п. II «Правил», насколько нам известно, реализовывались на территории России без каких-либо затруднений. Что же касается турецких судов, оказавшихся по состоянию на 12 апреля в портах Румынии, то главнокомандующий (ГК) на Балканах великий князь Николай Николаевич предоставил им для свободного выхода в море 24 часа