Отто фон Штиглиц - [65]

– Сам дурак. Пошёл ты… – И ещё десяток слов на великом и могучем.

Годзилла открыл рот и прервал увещевания.

– Думкопф. – сообщил ему полковник.

– Гыр дыр быр, быр дыр гыр! – заорал бандюган и вылез из мерседеса, намереваясь пинком отбросить пьянчужку.

Бах. Пуля в девять миллиметров в область сердца замах ноги приостановила, подачи крови в мозг тоже, да и всю остальную жизнедеятельность огромного организма до кучи. Бабах. Это правду говоря в поговорках: «Большие шкафы громко падают». Обрызгал даже водичкой из не совсем чистой лужи Ивана Яковлевича. Полнейшая антисанитария с этими убийствами. Так и коклюш можно заработать.

– Вань, бегом! Аллюр три креста! – подбежали к решётке одновременно. Хотели начать перелазить, а она открыта. Ну, и ладно. Забежали во двор и стали в освещённые окна бара заглядывать. Нужно отметить, что «Райх» находился на цокольном этаже и окна были лишь чуть выше уровня земли. Фикус нарисовался в третьем окне. Брехт, притормозил Ваньку.

– Отвинчиваем, дёргаем за серый шарик и кидаем в окно. Сlaramente!

– Стьо рьяз повтольяти.

– Стоять. Я сначала камень заброшу, после того, как колпачки скрутим. Не дай бог граната от стекла отскочит. Немцы они любят всё надёжно делать.

Скрутили колпачки на гранатах, Брехт из того же вещмешка достал здоровый булыжник весом в пару кило и со всей силы запустил в окно. Пробил оба стекла каменюка и врезал по фикусу, отскочил от спружинившего ствола и плюхнулся в центр стола бандитов. Всё это Брехт краем сознания фиксировал. Разум был другим занят. Нужно за пять секунд, забросить в бирштубе «Райх» три гранаты и успеть убежать. Да, ещё за Ванькой следить, не дай бог гранату из рук выронит. Хана тогда котёнку, да обоим котёнкам. Три. Все три гранаты, полковник в разные части паба забросил. Три, с небольшой задержкой бросил последнюю гранату и Хуан.

– Дёру!

Бабах. Ударная волна свалила Брехта, тот падая, ещё и Ваньку успел собой прикрыть.

Глава 22

Событие шестидесятое

Один грибник заблудился в лесу. День бредёт по лесу, другой,

на третий день он натыкается на другого грибника.

– Ура, наконец-то, а то три дня уж как заблудился!

– Ну и чему радуешься?! Я уже месяц как заблудился!

Лежали, как тюлени, на кроватях под двумя одеялами и мёрзли. Тогда не тюлени. Тюлени они – собаки на льдинах лежат и не мёрзнут, жиром толстым покрыты под кожей. Свиньи просто. А тут жира нет ни грамма, кубики, вон на животе явственно видны. Потому и согреться проблема. А ещё приходится на животе лежать. Беда. А всё из-за неподготовленности акции по устранению бандитов каких-то мелкотравчатых, а если бы ещё чуть, на долю секунды, задержались, то и вообще бы хана и кто бы тогда разбирался с Гудерианом и Манштейном. Повезло. Частично. Осколок не до конца выбитого стекла прилетел и впился Ивану Яковлевичу в одно интересное место. Пропорол и плащ, и брючину, и трусину, и кожу на правом полушарии спинного мозга. Весь «Мерседес» в крови. Федька Леший его отмывал вчера целый час. Хорошо кожаные сидения, с тряпками вообще кердык, пришлось бы перетягивать заново. Хроноаборигены до того отстали от прогресса, что даже чехлы на автомобили ещё не выдумали. Ну, ладно русские, тем не до жиру, но даже немцы и то до чехлов не допёрли. Серость. Нужно будет Дворжецкого настропалить по приезду в Спасск-Дальний, пусть разработает и сошьёт чехлы на сиденья. В СССР спросом не будут пользоваться, а вот в Америку продавать … Опять через китайцев, контрабандой? Посадят. Рано или поздно. Эх, какая хорошая идея на корню пропала.

Взрывной волной их с Ванькой уронило в лужу, а через долю секунды, когда полковник старался собой Хуана прикрыть и прилетел осколок оконного стекла, пропорол одежду и впился в задницу. Брехт его вытащил, практически боли не ощущая, так пощипывало. Вскочил, выдернул за шкирку из приличной лужи Ваньку, и они побежали дальше к зелёному «Мерседесу». И по дороге Брехта паника одолела. Вспомнил, что хотел же завести автомобиль. Забыл. Твою же налево! И что теперь делать? А если ключи не в замке, если они у бандерлога в кармане или, вообще, он их в руке держал, и когда пуля ему разрывала левое предсердие или правый желудочек, он ведь руками взмахнул, и как в американских фильмах – ключ пролетел в воздухе десяток метров и провалился в решётку ливнёвки. Ну, хотя Брехт на той дороге ливнёвки не заметил. Так это же не значит, что её там нет. Что гласит закон Мерфи? Третий кажется: «Из всех возможных неприятностей произойдёт именно та, ущерб от которой больше». Куда уж больше, без «Мерседеса» за десять тысяч остаться.

Добежали до чуда зелёного, Иван Яковлевич, обогнув тушку, а нет – тушу, открыл дверцу и с радость обнаружил ключ в замке. Ну, а то паниковал. Не работают законы Мерфи против попаданцев. Ванька, как идиот, полез следом. Работают что ли?

– Куда???!!! В другую дверь! Как там? Секундо дверь. Segunda puerta. - не зря учил язык. Вот, хоть раз пригодился. Хуан перестал толкать его в порезанный зад и побежал огибать машину.

Кроме Мерфи было полно других умников, которые свои законы выдумывали. Там есть такой «Бритва Хэнлона» называется – «Никогда не объясняйте злым умыслом то, что вполне можно объяснить глупостью». Ванька споткнулся о труп бандита и грохнулся, боднув колесо головой. И завопил. Всё, стресс у ребёнка. Раскидали трупы по дороге, понимаешь. Води потом по психиатрам. «А теперь Хуан Прьето нам расскажет о себе. Поприветствуем Хуана». Пришлось вылезать, поднимать барахтающуюся тушку и вести к дверке со своей стороны. Не стал огибать машину, просто забросил пацана на заднее сиденье, наклонив переднее, и сам, наконец, уселся на своё, чуть недодумали всё же немцы, пожалели на четыре двери ручек, две двери сделали. Ну, немцы – рачительные. Уселся на мягкую кожу сиденья, и тут пятая точка стала о себе напоминать. Больно сидеть. Скособочился полковник, вздохнул, к Гекате опять мысленно обратившись: «Ну, вывози, родимая!» и повернул ключ в зажигании. Мотор не завёлся. Нет, это у ГАЗ-АА он заводится. А тут движок степенно по-немецки заурчал своими пятью литрами и стосильной мощой. Вещь!!! Чудо зелёное! Брехт отпустил сцепление, и «Мерседес» повёз их по пустынным улицам вечернего Берлина домой.