Оттенки - [60]

— Ты вечером опять молиться пойдешь? — спросил Ханс. В его тоне прозвучало что-то похожее на укор и осуждение. Анна, по-видимому, уловила это. Она ответила хмуро:

— Почему ты об этом спрашиваешь? Хочешь с нами пойти?

— Нет… с меня довольно… Кустас обещал вечером зайти, — сказал Ханс, немного помолчав, и внимательно посмотрел на сестру.

— Пусть приходит, — ответила та, взглянув на брата.

— Он хотел тебя повидать.

— Меня? Какое у него ко мне дело?

— Он хочет тебе что-то сказать… уже давно хочет.

— Уже давно? А кто же ему мешал?

— Ты мешала.

— Я? — попробовала улыбнуться Анна; она почему-то была сегодня грустна и задумчива.

— Тебе нравится Кустас? — спросил Ханс.

Этот вопрос, казалось, смутил Анну, щеки ее слегка зарумянились.

— Нравится?.. Да ничего, парень как парень, — ответила она.

— Кустас не хочет, чтобы ты ходила на моления.

— Ну и пусть не хочет, — ответила Анна, прикидываясь недовольной.

— Он не хочет также, чтобы ты целовалась с братьями, — добавил Ханс.

Анна отвернулась и стала смотреть в окно. Брат заметил лишь, как у нее вспыхнули уши.

— Вы ведь все там целуетесь, братья и сестры во Христе, — продолжал Ханс; казалось, ему доставляет удовольствие мучить сестру. — Или, может, учитель один такой? Я видел, как вы с ним целовались на прощанье.

— Попридержи язык, — огрызнулась Анна. — Только и знаешь, что придираться да насмешничать. Хоть и редко домой приезжаешь, а покоя от тебя нет.

Анна встала и направилась к двери.

— Куда ты, останься, мне надо сказать тебе что-то важное, — молвил Ханс.

— Твои важные новости давно мне известны, — отозвалась Анна. Но все-таки остановилась послушать, что скажет брат. Анна только делала вид, что рассердилась: она старалась за притворным гневом скрыть свое смущение.

Хансу вдруг пришла в голову новая мысль. О поручении Кустаса он совсем забыл.

— Ты знаешь девушку, которая сидела рядом с тобой, а потом упала без чувств? — спросил он.

Сестра взглянула на Ханса, удивляясь, что он вдруг заговорил о другом, она надеялась услышать еще что-нибудь о Кустасе.

— Знаю, — ответила она, — это дочь пыллусаареского старика, из деревни Мууга. Ее отец несколько лет тому назад купил Пыллусааре.

— Почему она так убивалась?

— Она очень верующая, как и отец, а вот мать ее не ходит на моления, сидит дома. Из-за этого у них дома нелады, и они почти никогда не едят за одним столом.

— Если они такие благочестивые, чего ж она так боится бога и плачет? Прямо жутко смотреть на нее… Молодая девушка — и так вопит.

— Она, говорят, раньше была грешная; о ней разные слухи ходят.

— А сколько ей лет?

— Точно не знаю, двадцать один или двадцать два.

— Ах ты, горемычная, — с искренним сожалением вздохнул Ханс. Лицо сестры тоже смягчилось, стало участливее.

— Мне бы очень хотелось с ней познакомиться, — сказал Ханс.

— Так приходи на моление.

— А иначе нельзя?

— Иначе негде. Отец не разрешает ей разговаривать с неверующими, он ужасно строгий.

— Как и подобает благочестивому отцу… Ты бы могла ее к нам пригласить, ты ведь верующая, — сказал Ханс, при этом он смущенно улыбнулся и покраснел. Он говорил совсем не то, что думал, однако старался придать своим словам и голосу оттенок убедительности. Анну тоже смутили слова брата, она в замешательстве отвела глаза. А когда потом взглянула на Ханса, ей показалось, что в его лице она заметила что-то родное, мягкое и сердечное.

— Вряд ли ее отпустят к нам, разве что пойдет по ягоды.

— Ну хотя бы по ягоды; ведь у них не так много земляники, как здесь… Она всегда такая святая?

— Всегда, а прежде, говорят, любила петь и плясать.

Ханс задумался. Неужели ради этих глаз он еще раз пойдет на моление? Он не решался ответить себе на это отрицательно.

— Когда Кустас обещал прийти? — прервала его размышления Анна.

Ханс словно очнулся от сна. С довольной улыбкой он ответил сестре вопросом на вопрос:

— Тебя это интересует?.. Точно не знаю, обещал под вечер зайти… хочет с тобой повидаться, о важном деле поговорить. Ты опять собираешься на моление?

— Если бы знать, что ему надо, — промолвила Анна, опуская глаза. Но и опущенный взгляд девушки говорил — Анна догадывается, о чем хочет потолковать с ней Кустас.

— Я знаю.

— Ну, так скажи.

Дверь открылась, и в комнату вошел учитель. Следом за ним шла Лиза. Учитель поздоровался тихим, мягким голосом. Лиза подала ему стул и пригласила сесть. Учитель, заметив Ханса, растерянно и смущенно огляделся.

Сперва поговорили о всяких будничных делах; но вскоре речь зашла о вере и благочестии. Теперь учитель стал разговорчивее. Лиза и Анна внимательно слушали его; первая даже раза два вздохнула. Затем учитель, сказав, что он видел Ханса на молении, спросил, не собирается ли тот прийти и сегодня, — ведь приезжий проповедник завтра отбывает.

Ханс серьезно взглянул на учителя и ответил:

— Нет.

— Вы еще не научились ценить беседы с господом, — заметил учитель. — Берите пример со своей матери и сестры.

— Я лучше заставлю их думать по-моему… Анна сегодня на моление не пойдет, — ответил Ханс и улыбаясь посмотрел сперва на Анну, потом на учителя. Тот бросил на девушку проницательный и укоризненный взгляд, и она заволновалась.