Оттенки - [38]

— Это их право, ты сам обещал.

— Чудная ты! Конечно, их право, да кто им велит именно сейчас своего права требовать и забирать у нас последнее? А они ведь не так уж нуждаются, вполне обошлись бы и без этого. Подождали бы года два — мы и выплатили бы им все, даже больше, чем они хотят.

— Зачем же было так браниться, точно они и не люди вовсе! Они честно прожили жизнь, ни в чем дурном замечены не были.

— Мне дела нет до того, какие они были раньше. Я вижу только, что они сейчас делают: знай бранят нас да грабят.

Пока молодые препирались между собой, старики подошли к выгону, поймали бычка и накинули ему петлю на рога. Старик взялся за конец веревки и потянул бычка, а старуха стала подгонять его сзади. Но с ним было труднее справиться, чем со старой Тыммик. Бычок упирался, не хотел идти за стариком, — как-никак молодой.

— Держи веревку покрепче, куда этакой скотине от мужика убежать! — кричала старуха.

— Ох ты, ну и крепкая шея у дьявола! — бранился старик.

— Ты пойдешь или нет? — рассердилась старуха и хлестнула бычка хворостиной по бокам.

— Не бей, не бей! — закричал старик, но бычок уже задрал голову и рванулся вперед, увлекая за собой деда.

— Держи веревку, не выпускай из рук! Пусть брыкается сколько влезет, — поучала старуха.

— Стой, стой! Смотри-ка! Ах ты, нечистая сила! Знай себе прет! — ругался дед.

— Держи крепче, зачем отпускаешь! Погоди, я сейчас тебе помогу.

Старуха поспешила мужу на помощь. Но бык, испугавшись, что его опять начнут хлестать, задрал хвост и, взбрыкнув, пустился бежать, таща за собой старика.

— Держи, не пускай, зацепи за березу! — вопила старуха. Но все было напрасно — старика мотало на веревке, словно пучок пакли.

— Ну, видели вы такого мозгляка! Теленка и то не удержит! Всыпь ему хорошенько, да и себе заодно, — ругалась старуха.

Бык продолжал брыкаться. Наконец старик ничком хлопнулся на землю, однако, словно одержимый смертельным страхом, не выпускал из рук веревку, вернее, не мог выпустить — она была намотана у него на руку.

— Ах ты, слепая курица! Да отпусти ты веревку, ведь он измочалит тебя, как тряпку. Давно ли я дала чистую рубаху, а сейчас, гляди, уже вся в грязи. Только у меня и дела, что на тебя стирать.

Пастушок, издали наблюдавший за стариками, покатывался со смеху до коликов в животе, до слез.

— А ты чего гогочешь? — накинулась на него старуха. Старик тем временем освободился от веревки и потихоньку проклинал скотину. — Бык чуть было старика не убил, а ему и горя мало — знай зубы скалит. Подавиться бы тебе горячей картошкой, будешь тогда помалкивать!

Мальчишка залился смехом пуще прежнего.

— Ну, погоди ты, надаю тебе но шее! Будешь знать, как смеяться над старыми людьми! — И старуха пригрозила пастушонку хворостиной.

Старики вдвоем побежали вдогонку за бычком.

— Беги, хватай за веревку, — распоряжалась баба.

— Какое там беги, — отвечал дед, — все кости разломило, еле иду.

— И что это за мужик, теленка не может поймать! Мне, что ли, прикажешь за ним гоняться! А ты чего там на камне сидишь! Иди, помоги ловить, — закричала старуха пастушонку.

Тот побежал и быстро привел бычка.

— Дай-ка мне веревку, сейчас я ему покажу, как надо на поводу ходить, — сказала старуха. — А ты возьми хворостину, чем зевать попусту, — прикрикнула она на деда.

Но бычок и ей устроил такую же штуку, как и старику, — задрал голову, брыкнул и во всю прыть понесся вперед. Баба заплясала, силясь удержать веревку, и закричала деду:

— Чего ты, слепой черт, смотришь, не догадаешься помочь! Ноги у тебя спутаны, как у петуха, что ли? С места не двинется, пусть меня бык хоть в лепешку расшибет!..

Муж побежал за ней вдогонку, насколько позволяли стариковские ноги, но бычок оказался проворнее: вскоре бабка с треском отлетела в кусты, а бычок радостно помчался обратно к стаду. Пастушонок опять расхохотался. Старуха вырвала хворостину у деда из рук и направилась к мальчишке.

— Ну, подойди-ка сюда, я тебя проучу, будешь знать, как издеваться над стариками. Поди-ка сюда!

Но мальчишка пустился наутек.

— Ах ты, дрянь такая! Ну погоди, попадешься еще мне.

Старики снова принялись ловить бычка. Звали на помощь и пастушонка, но тот не подходил, опасаясь, что старуха его отлупит. К счастью, был наступил задней ногой на веревку, а бабка с дедом успели за нее ухватиться.

— Ну-ка, попробуй теперь, вырвись от нас от двоих! — закричали они в один голос. Вероятно, это был первый случай в их жизни, когда они одновременно думали и говорили одно и то же. Обычно бывало так, что сначала старуха скажет, а старик уже следом подумает.

— Так, значит, меня в кусты? Ну уж я тебя отделаю, упрямая скотина! Ишь, бельма вытаращил! — И старуха крепко стегнула быка по носу.

— Ну, ну, потише с ним! — проворчал старик.

Бычку обкрутили морду веревкой, чтобы легче было удержать его на поводу.

— Затягивай потуже! Пусть знает теперь, что значит удирать! — приказала бабка.

Старик, сопя, затянул веревку. Бык еще сильнее выпучил глаза.

— Ишь как злится! — говорила старуха. — Не поможет тебе твоя злость. Вырасти сперва да состарься, посмотрим, как тогда будешь глаза таращить.

Все трое отправились в путь.